персонажей по их ролям.
– Это не просто игрушка с набором функций, это искусственный интеллект в человеческом обличии, – не останавливая своей тирады, Плахов убрал руку с плеча сегодняшней героини, остался сидеть на подлокотнике белоснежного дивана, давая Веронике иллюзию защиты своим нахождением подле неё. – Да, конечно, и помимо вашего электронного любовника существуют модели с искусственным интеллектом, более того, их всё больше и больше, они создаются для совершенно разных услуг в совершенно разных сферах деятельности. И всё же ваша ситуация уникальна, это первый случай непослушания такого феномена, как искусственный интеллект. Что можно ещё ожидать от созданных нами, но пока не полностью изученных машин? Это единичный случай, или такое может повториться? Какова вероятность того, что это первый шаг к восстанию роботов? О чём так много в свое время было написано книг…
– Нет, нет, нет, нет. Товарищи, такой расклад событий априори невозможен.
Шустрый, невротичный петушиный голос прощебетал в тяжёлых стенах студии. Под креслом, которое находилось по правую руку от Натальи Сергеевны Клейн, зажёгся тусклый неоновый зелёный цвет.
С самого левого кресла, с того момента как начался разговор об ИИ, доносилось постоянное шуршание и елозенье брючного материала по кожаной обивке. В наиболее острые моменты можно было различить лёгкое покашливание и нарочито воспроизведённый звук, который люди издают при першении в горле, но настолько тихий и неуверенный, будто издающий звуки и вправду простыл и ужасно стесняется, что звуки, издаваемые его носоглоткой, приносят дискомфорт личностям, которые едва ли его замечают.
Хозяином петушиного голоса был длинноволосый худощавый мужчина тридцати лет. С его подбородка тонким ручейком вилась кудрявая светлая бороденка, пух на щеках пока ещё не заменила колючая щетина, над узкими тонкими губами выступало пятно красного раздражения, местами проявлялись мелкие белые головки гнойников. Вид молодого человека говорил о его несобранности и неряшливости: строгая синяя рубашка была хоть и хорошо выглажена, но не застёгнута на две последние пуговицы, под мышками растекались тёмные пятна пота. Заправлена она была под толстый коричневый ремень с массивной блестящей пряжкой, ремень был велик, и кончик коричневой кожи неказисто свисал вдоль правой ноги. Пояс удерживал чёрные классические брюки, низ штанин так и норовил обхватить пятки не зашнурованных кроссовок.
Одна из умных камер сперва быстро захватила в прицел место, из которого донеслись слова, а потом и сфокусировалась на лице безусого. С экранов высокого разрешения в зале показывали голову мужчинки. Этот факт не мог ускользнуть от взгляда молодого человека, его зрачки хаотично переносились с телевизора на телевизор, на Плахова, на камеру и снова от телевизора к телевизору. И с каждым новым сумасшедшим поворотом глаз безусый наблюдал на экранах своё всё более и более краснеющее лицо.
– Николай,
