и купили. Свиные туши висели тут же. Здоровые мясники с волосатыми руками орудовали острейшими огромными топорами.
Дальше виднелись прилавки с различной зеленью, овощами, фруктами, ягодами. Продавалось всё, а чего не имелось на прилавках, можно всегда найти через юрких и шустрых базарных мальчишек, которые знали всё, что происходит в этом заведении и знали, что и где можно купить.
– Каму-у семечек!
– Падхады, дарагой, свежее грузинское вино двадцатилэтней выдержки.
– Лук, редиска, морковь!
– Пробуй, ты таких даже никогда не видел, – толстая дама совала арбузный ломоть, усаженный добрым десятком жирных мух, щуплому мужичонке, который явно не хотел арбуза, а хотел чего-то другого, чего не имелось у этой дамы.
– Бэри здесь, у мэня крупные и сочные, – торговец помидорами не хотел отпускать покупателя к соседу.
– Гарны семечки, берите семечки.
– С чем у вас пирожки?
– Отборное говяжье мясо, не моргнув глазом, – отвечала торговка. Она знала, что в этом мясе говядина не присутствовала. На фарш перемолото мясо ондатр после снятия шкур, – Берите больше, пирожки свежие!
– Мне пучок луку.
– Зачэм пучок, бэри два, сэбе и жене, а ещё дэтям возьми рэдиски, – уговаривал покупателя торговец в кепке.
Базарная жизнь для постоянных обитателей представлялась обычными буднями, даже слова, которые произносили торговцы, лишены обычной окраски; они произносились по инерции, не задумываясь, профессиональным голосом, привыкшим выкрикивать одни и те же фразы.
Шустрый пацан схватил с прилавка яблоко и нырнул в толпу.
– Держите во-о-ра!
Раздался милицейский свисток. Толпа колыхнулась. Поворачивались головы.
– А? Что? Где? Кого убили? – переспрашивали друг у друга покупатели.
Кто-то наступил на ногу собачонке. Она схватила зубами первую попавшуюся ногу за сапог.
– Уберите собаку! Чья собака? – орал подвыпивший мужик, пытаясь отодрать жучку от сапога, – «Она съела мою ногу. О-о-о-…»
Мужик на телеге ехал сквозь ряды.
– Поберегись!
Толпа расступалась и за телегой снова смыкалась в единое целое.
В это время и прибыли Завьялов с дочерью на рынок. Они отвоевали себе место в дальнем конце, не самое бойкое и престижное, но радовались и этому. Конкурентов, если не считать мужика с несколькими окунями, у них не наблюдалось. Всё получилось очень хорошо: не успели они выложить образцы на прилавок, как тут же образовалась небольшая очередь.
– Почём рыба? – шустрая женщина резво пыталась узнать цену.
– Маленькие по три, большие по пять, – пошутил Завьялов.
– Где это видано, чтобы рыба была дороже водки? – возмутилась сразу женщина, таких и цен не бывает. Селёдку продают по сорок копеек. Ты, мужик, не из буржуев? Ишь, харю-то отъел!
– Это не селёдка, – невозмутимо сказал Николай
