заходьте, сударыня. Заходь и ты, паныч…
В комнатушке старик извлек из сундука большущую растрепанную книгу, начал с бормотаньем водить скрюченным пальцем по страницам. Потом с усилием распрямил спину:
– А чего глядеть, я и так всех помню. Поручик Весли – это ведь из тех, кого привезли первыми сюда, на Северный-то край… Извольте, я покажу. Только тропинки туда почти нету, редко кто бывает нынче…
В самом деле, пришлось пробираться сквозь заросли дрока, пригибаться под низкими ветками кизила, смахивать с лица чешую сухих листьев акации, шагать через чертополох. У тетушки оторвалась от подола оборка, у Коли разодрался над сапожком чулок, нудно зудели под ним царапины.
– Сколько всего понарастало за двенадцать-то лет, – виновато покряхтывал сторож. – А вначале была голая глина… Вот оно, здесь, подойдите, сударыня… Обратную дорогу сыщете без меня?
– Найдем, найдем. Спаси вас Бог, голубчик…
Холмик затерялся в высокой траве с мелкими синими цветами. Над травой прямо, по-военному, стоял плоский серый камень – в давнюю пору позаботились друзья-офицеры. Хорошо видна была выбитая надпись:
Поручикъ
АНДРЕЙ ФАДДЕЕВИЧЪ ВЕСЛИ
Убитъ 5 октября 1854 года
Всехъ исполнившихъ долгъ
да приметъ Господь
– Сними фуражку, – строгим шепотом сказала Татьяна Фаддеевна.
– Ой… – Коля торопливо сдернул капитанку.
Татьяна Фаддеевна встала на колени. Коля помедлил чуть-чуть и опустился тоже. Тетушка шептала какую-то молитву. Коля, по правде сказать, никаких горьких чувств не испытывал, но тоже пошевелил губами. Молитв, кроме «Отче наш», он до конца не помнил, а эта казалась здесь неподходящей, и он прошептал просто:
– Господи, пусть у тебя на небе будет хорошо моему дядюшке Андрею Фаддеевичу. Правда, я его никогда не видел, но знаю, что он был храбрый офицер… – И мелькнула в голове непрошеная добавка: «Не то что я…»
«Но я же не струсил в море!» – сердито возразил он себе.
«А в других случаях? А в корпусе?..»
«В корпусе – это не трусость. Это…»
«Что?»
«Ну… я не знаю. Господи, прости меня, если можно. Я постараюсь впредь быть… ну, тверже в душе, да. Правда…»
Татьяна Фаддеевна тронула его за плечо.
– Идем, Николя́… Надо бы здесь привести все в порядок, но боюсь, что не под силу…
Они пошли обратно. Через заросли, потом по тропинкам, потом по главной дороге, мимо недостроенного громадного храма-памятника, который обещал стать похожим на египетскую пирамиду. У выхода снова зашли в сторожку. Старик смотритель, получивший, как и яличник, серебряный рубль, заверил, что приведет могилу поручика Весли «в самое надлежащее состояние, не сомневайтесь, сударыня»…
Вернулись в пансион, и Татьяна Фаддеевна до обеда зашивала прорехи.
