Увидев моё беспокойство, она тут же произнесла:
– Сейчас, дочка. Я немного передохну, и пойдём дальше.
Наконец приподнявшись, она тут же схватилась рукой за грудь.
– Что с тобой, мама? – в замешательстве, спросила я.
– Ничего, дочка не беспокойся. Это сейчас пройдет, – сказала она, пытаясь меня успокоить, но её лицо говорило о том, что она всё ещё с трудом преодолевает боль в груди. Она свернулась комочком в своём сером драповом пальто, которое казалось очень лёгким для зимы. Она утерла покрасневшей рукой лицо от слёз, которые выбил из её глаз сильный ветер, в обрамлении пушистой белой шапочки её лицо казалось совсем бледным и осунувшимся, несмотря на холод. Вскоре она, будто очнувшись, поднялась со скамейки, а я следом за ней. Мы медленно побрели дальше.
– А куда мы идём? – спросила я, нарушив молчание, которое нарушало разве что гулкое завывание ветра.
– К крёстной, Кристина. Нам ведь больше не к кому идти. У нас никого больше нет.
Мы дошли до очередной скамейки, и мама снова тяжело опустилась на неё. Я присела рядом. Вскоре я заметила, как она что-то долго ищет у себя в кармане, после чего она вытащила оттуда маленький клочок свёрнутой бумаги и протянула его мне.
– Здесь адрес, Кристина, если со мной что-нибудь случится, – её губы в этот момент сильно посинели, она дрожащими руками вложила мне в ладони листок с адресом. Затем, тяжело потянувшись рукой к сердцу, она наклонилась немного вперёд…
– Мама, тебе плохо? – беспокоилась я, видя её болезненное состояние.
– Нет. Нет. Сейчас пройдёт, – успокаивая меня, ответила она.
– Но я же вижу, что что-то не так.
– Сейчас отпустит, – взяв меня левой рукой за руку, сказала она. – Всё хорошо, Кристина, всё хорошо.
Через какое-то время, всё еще сидя на заснеженной скамейке, я почувствовала, как её рука тяжело упала ей на колени.
– Мама, мама? – встрепенувшись и вскочив со скамейки, я бросилась трясти её за руки.
– Мама, очнись! Что с тобой? – сквозь жестоко хлеставший мои глаза сильный ветер кричала я, но он заглушал мой крик. Она сидела неподвижно. Я продолжала трясти её, сколько во мне только было сил, но её тело в ответ вдруг тяжело опустилось, а затем упало на скамейку. Меня охватил ужас.
– Нет! Нет! Мама, прошу тебя, очнись! Мама! – уже плача, твердила я.
Мимо проходили люди, и, казалось, никто из них не обращал на нас никакого внимания. Они продвигались вперёд, сквозь снежную бурю, пытаясь призрачно бороться с ней движениями рук, устремляясь вперёд, и были целиком увлечены своими мыслями и чувствами до самозабвения, не замечая, что творится вокруг. Я не раз задавалась вопросом: что происходит с людьми? Откуда в них это равнодушие и безразличие? Что вообще происходит с миром? Но каждый раз моё сознание заходило в тупик. Кто мы и что мы делаем на этом свете? Созидаем ли мы добро или безжалостно творим зло, опрометчиво следуя своим страстным желаниям?
