ту прелестную молодую девушку, которую любил Элиас Лихтенбах. Мадемуазель Тремон была в синем монастырском форменном платье. Это была хрупкая брюнетка, необычайно грациозная и очаровательная, несмотря на то что ее бледное личико было омрачено печалью. Она без смущения подошла к другу своего отца, но при первых же словах старого солдата глаза ее наполнились слезами.
Увы, она очень плохо знала отца. Овдовев молодым, генерал поместил дочь в монастырь, поручив ее воспитание благочестивым, глубоко религиозным женщинам. Таким образом, она почти не ведала радостей домашнего очага. О матери у нее сохранились только смутные воспоминания. Бедная девушка никогда не знала счастья глубокой привязанности. Одиночество среди добрых и благовоспитанных, но совершенно чужих людей – вот какой была ее жизнь до того дня, когда смерть разорвала слабую нить, связывавшую ее с отцом.
Она была лишена даже того утешения, которое дает сознание, что дорогой усопший умер своей смертью. Отец ее был предательски умерщвлен шайкой подлых негодяев… Точно сквозь сон девушка слышала, что министр обещает ей свою протекцию. Пробормотав слова благодарности и залившись слезами, она вышла с мадам Барадье из кабинета. Только теперь осознала она весь ужас этой смерти, и сердце ее сжималось от боли.
Молчаливые и печальные, банкиры проводили министра в переднюю, где их ждал лакей Тремона, Бодуан. Генерал пристально посмотрел на него, любуясь его умным энергичным лицом:
– Бедный мой Бодуан, какое несчастье!
– Это преступление, а не несчастье, господин министр! – последовал ответ преданного слуги. – Простите за выражение, всему виной это бабье! Простите, генерал, я не хотел осуждать покойного хозяина. Но если не поймать эту негодяйку, то и не установить истину, и мой господин не будет отомщен.
– А знаешь ли ты ее, эту женщину? – поинтересовался военный министр.
– О, в этом случае меня уже не было бы в живых! – с уверенностью проговорил Бодуан.
Барадье, Граф и министр обменялись взглядами. Опыт прошлого доказывал, что преданный слуга Тремона прав. Министр продолжал:
– Как же найти эту женщину, если ее никто не знал, кроме покойного?
– Генерал, вчера вечером я слышал ее голос, и, ручаюсь головой, что если она заговорит при мне, то я ее узнаю…
– Если у тебя нет другого доказательства, мой бедный Бодуан, то лучше сиди смирно и не вмешивайся. Ну, теперь скажи-ка, что я мог бы сделать для тебя? Ты был хорошим солдатом, преданным слугой…
– Благодарю вас, господин министр. Месье Барадье предложил мне поступить к нему на службу, и я согласился… Но если бы вы, господин министр, были так добры…
– Ну, говори…
– Если бы вы сказали мне фамилию агента, который вел расследование… Он очень дельный малый… Мне хотелось бы потолковать с ним.
– Его зовут Лафоре… Но никому больше не говори… Тебе я доверяю, но никто не должен знать о нем…
– Будьте спокойны, господин
