обуви, Марго взбунтовалась:
– У Жени в гардеробе висят три прекрасных костюма. Вся верхняя полка забита коробками с туфлями, которые он купил, но которые почти или совсем не носил. Зачем вы хотите обрядить его в эту дешевую дрянь, когда можно спокойно привезти его вещи из дома?
Но Лана с мамой, как сговорились, затрясли головами и заявили, что купят для Женечки все только новое.
– Тогда купим хотя бы вещи хорошего качества. Вот тут есть костюм из полушерстянки и кожаные ботинки, вполне приличные.
– Ему в них не гулять. Берем то, что выбрали, и точка.
И так было во всем. Где можно, дамы пытались экономить. Они даже отказались от услуг гримера.
– Ни к чему! Хоронить все равно будем в закрытом гробу.
– Там от лица ничего не осталось.
Марго впервые услышала эти подробности, и ей стало худо.
Она взглянула на Лану. Вдова выглядела утомленной, но и только. Тогда Марго с изумлением взглянула на маму. Это она так спокойно говорит про своего погибшего Женю?
Поймав взгляд дочери и словно бы спохватившись, мама прижала к лицу платочек и картинно зарыдала:
– Женечка, мой милый Женечка! Сыночек родненький!
Но когда она отняла платок, то Марго с удивлением убедилась, что глаза у мамы совершенно сухие.
– Что происходит?
– Ничего.
И мама начала договариваться о процедуре кремации.
Услышав о последнем, Марго просто стала рвать на себе волосы от отчаяния.
– Женька всегда хотел покоиться рядом с папой! Я все устрою! У меня уже и визитка для устройства приличного надгробного памятника имеется.
Но на маму с Ланой визитка, которую Марго дал шофер, впечатления не произвела.
– Урну с прахом можно захоронить, куда угодно.
– Хоть даже в самом крематории поместить. Там недорого.
– Мама, Лана! – закричала Марго. – Очнитесь! Вы обе словно бы не в себе. Мы не можем похоронить Женю в этом уродском белье, тапках и дешевом сосновом гробу розового цвета! Нас же люди засмеют! Это будет позор!
– Никто не увидит.
– Никого не хотим видеть на кремации!
Марго почувствовала, что весь мир рушится.
– Как? И на церемонию прощания мы тоже никого не позовем? Я думала, вы только от поминок хотите отказаться. Но… Как же… Надо же людям проститься с Женей.
– Потом и простимся, потом и помянем. Все потом.
– Когда потом?
– Сорок дней отметим и всех наших соберем. Хороший ресторан снимем, чтобы только свои были.
– А что мешает сейчас это сделать? Не хотите дома с поминками возиться, ресторан снимем. Я заплачу!
– Нет!
– Не хотим!
И растерянная Марго вынуждена была подчиниться. Не могла же она одна идти против воли матери и Ланы. В конце концов, они были самыми близкими Женьке людьми.
