пережил смерть деда. С трудом, но все же. Печально терять родного человека, особенно когда ты только его обрел. Кто-то поспорил бы с этим: хуже, когда уходит тот, кто был тебе дорог двадцать, тридцать, сорок лет. Но у Кости имелась своя теория на этот счет. Он считал: если бы он прожил с дедом всю жизнь, у него осталось бы о нем так много воспоминаний, что, если каждое вклеить в воображаемый альбом, он получится таким толстым, что устанешь перелистывать. Загрустил, открыл его, и вот ты уже погружаешься в мир, где ты и он и вы вместе что-то делаете.
После деда осталось много всего, кроме этих самых воспоминаний. Например, мебель – ее было огромное количество. И собственного изготовления, и та, что Константин-старший чинил или только собирался. В последние годы старик таскал мебель со свалок: хорошую, советскую, из дерева, а не опилок, но поломанную. Он планировал заняться ее восстановлением, да вот только сил не хватало. Внук готов был применить свои руки, что из нужного места росли, и сделать это за него, но…
Сначала он потерял деда, а вскоре руки.
Тот день не предвещал беды. Костя со своей девушкой поехал кататься на катере по Волге. Речная прогулка с заездом на пляж с белоснежным песком была организована фирмой, где она работала. На судне, кроме них, было еще двенадцать человек. Погода – дивная, настроение тоже. Все выпивали, но умеренно, пиво и вино. Ели бургеры с картошкой фри. На пляже играли в волейбол и бадминтон, купались. Время пролетело быстро. Никто не желал возвращаться, но пришлось. Когда стали отъезжать, все принялись кормить чаек остатками бургеров. Куски хлеба доставались самым крупным и наглым, как это обычно и бывает. А Косте хотелось накормить чахленького птенца, что упорно несся за лодкой, но не мог урвать ни кусочка. Чтобы тому достался самый лакомый, парень перегнулся через борт и резко выбросил руку. В это время катер подкинуло на волне, Костя потерял равновесие и вывалился за борт.
Он помнил крики: чаек и людей. Они слились в единую какофонию. И то, как ушел под воду. Еще адскую боль, что разорвала его тело. Она отключила сознание.
Включилось оно через трое суток. Костя открыл глаза и не понял, почему видит не небо над Волгой, а отделанный дешевыми панелями потолок. До этого он ненадолго выныривал из небытия, но не понимал, что не сон, а реальность…
И вот он с ней столкнулся!
– Где мои руки? – сначала просипел, а затем надрывно прокричал Костя.
И повторил этот вопрос еще раз двадцать, пока не прибежал медработник и не сделал ему укол успокоительного.
Он снова уснул, но теперь погрузился не в небытие, а в кошмар. В нем он вновь и вновь открывал глаза и видел себя без верхних конечностей.
…Костю выписали через три недели. Зайдя в квартиру, он лег на диван, который тогда стоял у стены, и приготовился умирать. Медленно, но не мучительно. Ему выписали лекарства, и он пил их, а также воду, но ничего не ел. Надеялся, что старуха с косой заберет его, обессиленного, к концу лета. Он родился первого сентября и умереть собирался примерно в это же время. Девушка его бросила, когда он еще лежал в больнице. Точнее, она исчезла из его жизни. Не сразу, но все же растворилась,
