на это только из дружбы ко мне и из уважения к тебе как к старшему родственнику.
– Какому родственнику, что ты городишь? – прошипел изумлённый Витёк.
– Спокойно, всё поймёшь. Доволен будешь – по самые помидоры, – прошипел в ответ Толян.
– Да, я помню. Вождь держит слово. Своему зятю я всегда и везде буду помогать так, как велят наши обычаи, – закончив фразу, Джек три раза хлопнул в ладоши. Шум, стоявший в зале, прекратился. Где-то за стенкой раздался ритмичный стук барабанов, колыхнулась занавеска из леопардовой шкуры, и в зал вошла ОНА.
– Моя дочь, Стелла Мокетатумба. Подойди к жениху, девочка.
Витёк нервно вытер внезапно вспотевшие ладони о штаны. Сердце бухало в груди, словно кузнечный молот. Лоб покрылся холодной испариной. Позже Толян рассказывал приятелю, как он перепугался за него.
– Я думал, ты ласты прямо там склеишь. Весь позеленел, руки трясутся, как у алкаша запойного, глаза закатываются. Обмяк весь, ну, думаю, щас Витёк прям под стол откинется. Нет, девка – высший класс, спорить даже не стану. Но ты у нас какой-то слишком нервный оказался.
– Высший класс? Девка? – переспросил Витёк. – Ты, Толян, что-то в этой жизни не так понимаешь. Это – принцесса. Настоящая.
– Браво, Маргарита Терентьевна, блестящая работа. Чистейшая эмоция. Все классические симптомы мощного феромонового удара налицо: учащённое сердцебиение, скачок давления, сильная слабость, потливость. Кожа приобретает слегка зеленоватый оттенок. Возможна даже потеря сознания.
Витёк попытался взять себя в руки. К нему приближалась мечта его снов: то же грациозное покачивание крутых бёдер, те же изящные груди, соски которых горделиво смотрят в стороны. Миндалевидные глаза над высокими скулами. И кожа чудесного тёмно-шоколадного цвета: матовая, нежная, напоминающая дорогой плотный шёлк.
«Какие же мы страшные! – подумал Витёк. – Бледные поганки какие-то. Боже, что за фигура! Этого просто быть не может, таких женщин на земле не существует. Наверное, она точно из Атлантиды. Или с Марса».
Черты лица Стеллы Мокетатумбы нельзя было назвать красивыми на европейский вкус: негроидные губы, чересчур покатый лоб, пухлые щёки – она явно не годилась в натурщицы для портрета Мадонны. Точёный нос и большие глаза позволяли назвать её приятной, милой, обаятельной. Такими эпитетами принято награждать девушек, которых люди стесняются напрямую называть дурнушками. Но, как потом рассказывал приятелям в России Халимонов, Стелла могла быть в десять раз страшнее, на тот момент это не имело значения.
«Да она вообще могла быть без головы, – горячился Толян. – С такой фигурой голова и не нужна вовсе. Я такой задницы никогда не видел. А этого добра, поверьте, я насмотрелся самого разного: от Швеции до Греции, от Бангкока до Бостона. А ноги! А живот! Ну, просто “Феррари” среди женщин. Чёрная? Ну и что? С такими данными она может быть хоть зелёной, хоть фиолетовой в крапинку. Так что
