мозг помнить и заботиться об этой вещи – вроде и ненужной, только мешающей при поедании добычи, могущей даже демаскировать охотника блеском цепочки, и тем не менее очень важной еще тогда, когда не было этого страшного голода…
Крысолов между тем поднял трубку телефона, невесть каким чудом уцелевшего в этой суматошной стрельбе, и, сверившись с записной книжкой, набрал номер.
– Это я, – скупо представился он. – Мы сделали это, но нам нужна помощь. Машину к… – он глянул в окно, – что у вас за дом типа администрации, перед ним еще чаша такая, фонтан, что ли? Да. К подъезду. Нет, я гарантирую вам – ту гадину мы завалили, можете идти любоваться. На территории завода, может, и есть морф, но обычный. Если что – его можно будет отогнать, да и мы поможем. Я заплачу, но ЕСЛИ вы не приедете через пять минут… вам лучше приехать. Все. – Ханова манера общаться определенно пришлась по душе командиру. – Ладно, пока едут, давай посмотрим, чего там…
Сумка представляла собой в общем-то кокон из грязи, жира (жутковато было думать чьего), еще чего-то, но благодаря этому сохранила целостность содержимого. Старый с усилием разрезал этот грязный комок – было абсолютно бесполезно искать в нем какие-то застежки или замки. Внутри находилось несколько золотых украшений, не очень дорогих, судя по виду, несколько грязных зелено-серых бумажек. Чуть больше – радужных, но таких же грязных и бесполезных. Еще внутри был прозрачный файл, сложенный вчетверо и для пущей надежности заклеенный скотчем. Внутри виднелись какие-то бумаги. Осторожно разрезав полиэтилен ножом, Старый вытряхнул на стол несколько листков. Первой он поднял со стола небольшую фотографию.
– Глянь, так это же этот самый кабинет, – с удивлением сказал Крысолов, рассмотрев ее. Артем тоже посмотрел на потертую фотографию. На ней действительно был этот самый кабинет, вот и дверь та самая, пулями еще не побитая, только табличка другая. А возле стола, опершись на него, стояла, улыбаясь, высокая симпатичная черноволосая женщина с короткой стрижкой, лет двадцати пяти, вряд ли больше.
– Секретарша здешняя, наверное, – тихо проговорил Крысолов.
– Ага, а вот это тоже глянь – интересно. – Старый развернул два листка, скрепленных вместе скобой степлера.
– «Репродуктивный Центр «Радость», – прочитал он на угловом штампе. – «Республика Беларусь, город Минск».
– Охренеть! Это ж больше двух тысяч кэмэ отсюда!
– Угу. Вот она и шла оттуда – домой. Все эти три года.
– Помнишь, года полтора назад, под Софрино, у Штопора двое пропали? – внезапно сказал Крысолов. – Я только сейчас, дундук, вспомнил: он же говорил мне, они нашли одного тогда с шеей переломанной, я еще думал: кого мне тот зомбак сторожевой напоминает?
– Видно, она так и шла – по прямой, как коты, бывает, идут, если их от дома далеко завезти. Зимой спала, а летом опять выбиралась.
– Вот и ответ, – почему она такая, – тихо сказал Старый. – Она, видно, очень хотела детей, а так, как обычно, не
