Инженеры человеческих душ! Это все от безысходности у них. Напиваются! Ну ладно, давай и мы накатим по чуточку. На чем это ты меня сейчас отвлек, в смысле перебил?
– На Киришке. Как он учиться уехал, а остальные затосковали, купили ему ноутбук и по скайпу с ним общались.
– «Общались»! Где ты такое поганое слово выискал? Как оно изо рта твоего выскочило? Запомни, нету такого слова. Есть слова «говорили, разговаривали, дискутировали, болтали, беседовали», а это, которое ты сказал, это какое-то шипение гадюки, а не слово. Нормальные люди так не говорят. Нормальные люди дружат и разговаривают. Понял? То-то же! Запомни и больше не говори такую пакость. Эх, времечко!
Вот в моей молодости скажешь «хижина», умники добавят «дяди Тома». Скажешь «Авгиевы» и получишь в ответ – «конюшни», «двуликий» – «Янус». Покачаешь головой в задумчивости, глядя на блюющего за углом возле кафешки гомосапиенса, произнесешь: «Сик трансит…», а мужичонка отдышится после содеянного, вдохнет воздуха, встрепенется, доскажет: «Глориа мунди…» и снова начнет, как говаривал один армейский знакомый, «харчишком хвастаться». Это и есть мое поколение. Поколение, когда все, абсолютно все – и отличники, и самые оторви головы, по которым уже в тринадцать лет тюрьма плакала, читали книжки. Не было ТВ. Не было этого ящика для идиотов. Вот и читали. Пошляемся по улицам, почудим, а потом все равно домой и за книжки. А делать больше в общем-то нечего было. Теперь молодой поросли с банкой суррогатного пива или энергетика скажешь: «Ин вина веритас!», в ответ получишь: «Чо-о-о?» или «Прикольно!», а то и еще чего покруче… Другое поколение, другая жизнь. Тупеет электорат на радость всенародному блоку слуг народа с олигархами. Книжки не те, какие надо, читает. Да чего там говорить, вообще ничего не читает. А зря!
Вот в умной книге, ее-то, я надеюсь, ты читал, написано, что вначале было слово.
Так вот, в нашем областном центре, но, увы, заурядно-типичном городе в университете начал учиться Кирилл. О буднях местной чиновничье-бандитско-бизнесменской шпаны, или, как теперь принято называть элиты, а заодно обо всех городских сплетнях, Киришку просветила хозяйка сразу в день его обустройства в маленькой квартирке.
Комнату у нее Киришка снял через месяц после приезда, когда понял, что в общаге жить, конечно, можно, но скорее сопьешься или сойдешь с ума, чем выучишься. С утра до ночи там грохотала музыка, прыгали и орали песни то ли жизнерадостные, то ли обкуренные юные и не очень юные студенты, всегда чего-нибудь отмечавшие, праздновавшие, делавшие что угодно, но не занимавшиеся единственным, для чего здесь были – учебой. По общаге шлялись подозрительные типы, постоянно у кого-нибудь что-то пропадало.
Первую половину года после поступления Кирилл учился. Ходил на все занятия, слушал лекции, писал семестровые и контрольные, выступал на практических занятиях. Короче, стал отличником. Он четко усвоил напутствие Коляныча, что сначала ты работаешь на имя, а потом, когда его сделаешь, оно работает на тебя. В конце семестра ему автоматом поставили зачеты по половине предметов, а многие
