как и в жизни. Каждый работал над своей Руной, и я тоже. А потом я услышала голос, громкий и отчетливый. Поведение людей в группе не изменилось, и я сделала вывод, что слышала его только я. Не могу воспроизвести дословно, но голос спросил, чем я занимаюсь. А потом, не дождавшись моего ответа, заорал: «Ты что?! С ума сошла!!!» Потом орал, что я не понимаю того, что делаю, куда лезу, что не смогу родить ребенка и вообще буду мучиться всю жизнь, даже не смогу нормально умереть. Повторюсь, когда я проснулась, то не могла понять, сон это или реальность. Но физическое тело так болело, что шевелиться не было никакой возможности. Честно признаться, в тот момент я на самом деле думала: «Туда ли я иду?»
А потом этот голос замолчал. Иногда я сама у себя начинаю спрашивать, достаточно ли у меня сил дойти до конца? Но сомнения в том, идти ли мне на продолжение занятий с Рунами, нет.
Я иду».
Сон, который описала Юлия, очень символичен. Наши сны, вопреки расхожей теории, не есть бред воспаленного разума. Они – следствие работы подсознания и как итог – возможность прикоснуться к нему. Но подсознание человека не существует само по себе. Оно контролируется двумя пластами разума – социальным сознанием и сверхсознанием.
Социальное сознание – ментальное тело – это то, что ты осознаешь, способен вывести на уровень мышления и понимания. Это знания, но знания проявленные и, что самое главное, разрешенные. Разрешенные кем? А вот эту цензорную функцию как раз и выполняет высший уровень человеческого сознания – сверхсознание.
Сверхсознание включает в себя 3 уровня: опыт, убеждения и веру. Опыт подсказывает человеку то, что может быть, а чего быть не может. Убеждения и ценности определяют принцип «хорошо-плохо». Вера определяет связь человеческого сознания с информационным пространством Абсолюта – с Атманом.
Прежде чем знание попадет в сферу реальных возможностей, оно должно пройти фильтрацию на уровне сверхсознания и получить оттуда добро. Понятно, что от свободы верхних слоев сознания зависит и свобода мысли, и свобода желания, и свобода деяния. Тут как раз мы встречаем самое главное препятствие – религиозные убеждения. Они могут никак не осознаваться нами на уровне логики, но при этом присутствовать в жизни незримо, постоянно ограничивая ее категориями «можно» или «нельзя».
Именно эти негласные, но непререкаемые правила и обеспечивают человеку подключение к определенному религиозному эгрегору. В ситуации с Юлией – это эгрегор христианства. Более того, самая ортодоксальная его часть – католицизм, весь сотканный из догм и запретов, страхов перед адом и загробной жизнью. «Нормально умереть» – это надо же!
Любая эгрегориальная структура кормится эмоциями – это закон. А самая сильная человеческая эмоция – это страх. Именно ее взял за основу христианский эгрегор – слепок иудейской религии, где страх, грех и вина – самые главные погоняла и кандалы в жизни человека. Именно к страху и взывал «голос» из Юлиного сна – страху перед смертью, перед невозможностью стать
