одно чешется.
Седая бородка, аккуратно стриженная, придавала несколько простецкому обличью монарха нужную утонченность, которая, правда, несколько дисгармонировала с лысиной и крупной серьгой в ухе, из тех, что носит морской народец. Но императору позволительны некоторые малые странности.
Тем паче такому. Престарелому и капризному. А еще больному, иначе для чего держать при дворе целый сонм целителей. Уж не для дамских мигреней, ясное дело.
– Только я подумал, что разделить надо будет. – Лешек вздохнул.
Притомился он.
Приемы и без того сил требовали нечеловеческих, ибо маска так и норовила сползти, а делать сего было нельзя, так еще ныне и княгиня, уловившая неким звериным чутьем своим, что оказалась полезна, вознамерилась развить успех.
Благодарить ее пришлось тут же, в алькове.
– У нас не поймут, если всех в одну кучу… Купчихи с дворянками перегрызутся, а если ненароком победит кто из простых, так и вовсе скандал выйдет.
– Не победит.
Царь запустил всю пятерню в бороду и поскребся, пообещав:
– Сбрею.
– Народ не поймет, – покачал головою наследник и продолжил: – А если не победит, то и того хуже, поползут слухи, что все куплено. Нет, сперва среди аристократов проведем, а купцы уже и сами придут.
С поклоном и беседою, выгодною для обеих сторон. С мастеровыми и иным людом и того проще.
Царь-батюшка смачно потянулся и дозволил:
– Действуй!
А Лешек вздохнул: вот меньше всего ему хотелось с этим конкурсом, от которого пользы никакой, возиться. У него, между прочим, гильдейские мастера поперек горла стоят, требуя исконные привилегии восстановить, не понимая, что в новом мире им не место.
На землях Дальних неспокойно, тукры, сменивши очередного владыку, воспряли и возжелали если не войны победоносной – тут они более-менее здраво собственные силы оценивали, – то хотя бы возрождения древней же традиции набегов на земли соседские. А там только-только спокойно жить начали.
Бритты со своими претензиями по заморским колониям наседают, мол, монополия торговая у них, а что колонии эти в монополиях задыхаются и того и гляди восстанут, так оно ж разве по уму?
Франкам неймется.
Одни австры сидят спокойно, в дружбу играют, но и то с дальним умыслом. У них принцесс с дюжину, придет срок… И ведь придет. И кроме австрийских принцесс, положа руку на сердце, выбрать-то некого, а союз нужен.
Уж больно непрочен мир в империи.
Многие помнят смуту, всколыхнувшую ее пару десятков лет тому.
Идеи крамольные, что разнеслись моровым поветрием… Равенство, братство… Мятежи и мятежников, заставивших царя от престола отречься. Гибель всего царского семейства, а там помимо наследника хилого еще пятеро царевен имелось…
Тогда империю спасло чудо, не иначе.
И вера.
И верность. И люди, многие из которых
