Крупской не хватает духу поговорить об этом с Владимиром Ильичем.
Ибо ему кажется, что она действительно все знает, понимает чуть ли не лучше его.
А ей было стыдно признаться, что это далеко не так.
Даже участвуя в разного рода разговорах и дискуссиях, она больше следит за правильностью речи тех, кто во всем этом замешан, а не вникая в глубокое понимание темы.
Причем, последнее время она стала ловить себя на том, что – без картавости сказанная фраза – ей кажется не до конца полноценной.
И потому тот, кто ее произносит, выглядит чуть ли не врагом всего того, что утверждает Ильич.
Как-то к ним забрел один богохулец.
Владимир Ильич говорил с ним ласково, почти родственно.
Пили чай.
Гонялись – с полотенцем – за единственной мухой, которая почему-то липла именно к богохульнику.
– Я одно время у попа служил, – признался богохульник. – Для интереса, как вы сами понимаете.
Так чего я там только не выделывал!
– Что именно? – уточнил Ильич.
– В церковное вино мочу добавлял.
Ленин чуть покривился.
И, видимо, не заметив этого, богохульник продолжил:
– В той церкви были мощи какого-то святого.
– Ну и что?
Вопрос Ленина казался почти враждебен.
– Я их однажды вытащил из ухоронницы и… – он сделал паузу, – сжег.
– Зачем?
Вопрос тоже хранил в себе, если не враждебность, то холодность.
– Чтобы заменить их собачьими останками.
Ильич вскочил.
– Вы, – вскричал, – чудовище!
– А разве вы веруете во всю эту ерунду? – спросил богохулец.
– Истинная вера, загорячился Ленин, – это более, чем призвание. Это талант, если хотите! Поэтому попирать ее может только собственный разум. Вернее интеллект. А ваши варварские забавы так и останутся до конца незамеченными, поскольку не имеют к атеизму никакого отношения.
Это, простите, банальное хулиганство.
Богохулец поднялся.
– Никогда не думал, что вы так чувствительны. Ведь собираетесь руководить массами.
С этими словами богохулец ушел.
А Ленин сказал:
– Вот – образчик недоразвитого мышления.
Он далеко не дурак. Но структуры его мыслей и действий находится за гранью целесообразности.
И Крупская, втайне от Ильича, записала это словосочетание: «За гранью целесообразности».
Когда этот разговор забудется, а Ильичу потребуется название к очередной статье. Вот она и подсунет ему, им же когда-то сказанное, возможно выдав за свое.
Но такие, как богохульник, приходят редко.
Чаще заявляются чахлые интеллигенты, еще до конца не разобравшийся в своих политических пристрастиях.
Они больше слушают, чем говорят.
Хотя
