style="font-size:15px;"> – Да-да, понимаю, – опечаленно покачал головой мужчина.
Принц фыркнул. Охотник, не принимая участия в болтовне высокопоставленных гостей, в молчании делал свою работу. Он подошел к третьей двери, нажал на панель в центре и активизировал заклинание. Дверь и вся стена помещения, выходящая в коридор, стали прозрачными для наблюдателей. Звуки начали свободно проникать наружу. Компания расселась и приступила к осмотру.
В комнате без окон, ярко освещенной все теми же панелями, находилось пятеро мужчин. Двое, совсем молодой шатен с веселыми карими глазами и средних лет брюнет ничем не примечательной внешности, сидя на лавке, наигрывали что-то знакомое на музыкальных инструментах и время от времени переговаривались.
Третий – худощавый блондин с породистым носом, свернувшись клубочком на кровати и зарывшись в одеяло, безмятежно спал. Его мешок и арфа аккуратно стояли у изголовья.
Четвертый – забавный пухленький коротышка в ярко-зеленом камзоле с золотыми рюшами, восседая на своей кровати, подтягивал колки у гитары и наставительно говорил своему собеседнику, мальчику с огромными фиолетовыми глазами и светлыми золотистыми волосами:
– Не пугайся, парень, где наша не пропадала. Менестрели, они всегда нужны. А этот охотник вроде мужик слова. Раб так раб, зато Лоуленд увидим. Я ж о нем только легенды раньше слышал, и песни, само собой, пел. Эту вот, например: «Великий город в синеве небес», – коротышка сыграл несколько аккордов. – А может, и самих великих богов доведется узреть. Эх, на принцессу Элию – богиню любви, прекраснейшую из роз Лоуленда, – хотя бы одним глазком поглядеть. Говорят, красота неописуемая, после нее все женщины уродками кажутся. Правда ли? Иль на того же Нрэна. Сколько я наемникам песен о нем переиграл. А может, Кэлера иль Ноута увидим… Не дрейфь!
– Я не боюсь, – наконец задумчиво вымолвил паренек, поерзав на стуле, – я верю в судьбу и Творца. Все в Его воле и воля Его, что я здесь.
– Да ты фаталист, Солиэль, – хохотнул толстый менестрель.
– Нет, – улыбнулся паренек и неожиданно разоткровенничался. – Я лишь верю, что все будет правильно. А богиня Элия – она воистину самая прекрасная женщина во всех Вселенных. Я ее менестрель, посвященный с детства, в храмах пою, ее слово и волю несу по Дороге Миров. Она мне во сне являлась, говорила…
Юный менестрель неожиданно замолк и нахмурился, словно вспомнив что-то.
– Э, малый, ну ты загнул, настоящий менестрель, даром что сопливый совсем, но какая фантазия, – восхищенно покивал толстяк.
– Я правду говорю, Гамеш, – серьезно, впрочем, без задора или злости, ответил Солиэль.
– Ну-ну, – покивал ярко-зеленый франт и иронично заметил: – Только я слышал, у вас, ее менестрелей, знак должен быть какой-то. А, парень?
– Есть у меня знак, – неожиданно для собеседника, собравшегося вывести врунишку на чистую воду, согласился музыкант.
– Покажи! –
