же чудом не угодили на валуны. Мелюнги он испугался, дурачок. Думаешь, почему у нас нет скотного двора, а мясо сюда возят с самого Бассана? Потому и нет. Любят они скотину бессловесную, твари эти!
Когда кухня на время опустела, Руфина зашептала скороговоркой:
– Плохое здесь для тебя место, удирать тебе надо! Я видела во сне, плохо тебе будет. Пять лет – крайний срок, когда дитя способно вобрать в себя наши порядки, а тебе десять. Мать собиралась вышвырнуть тебя вон, когда поняла, откуда ты. Не сердись на неё! У нас есть легенда, что тот, кто ступит на этот берег после лютого шторма, рождённый под Плеядами сын моряка и каледонской ведьмы, принесёт с собой многие беды!
Потеряв всякое терпение, Филь воскликнул, дёрнув больным плечом:
– Моя мать не ведьма, она родом из Эндоры, а мой отец совсем не моряк!
Легенда у них, скривился он. Хотели, чтобы ему влетело, так ему влетело, зачем ещё ахинею нести? Вот он угодил в переделку! Филь засопел, пытаясь остановить слёзы, навернувшиеся от болючей мази, а только этого ему сейчас не хватало.
– А кто ты по крови? – спросила его Руфина.
– Аскеман, – прошипел Филь сквозь зубы, снова дёрнув плечом. – Мы живём в Неаполе.
Руфина качнула головой:
– Ой, плохо! Аскеманов считают за чуму и божью кару, нехорошая кровь. Кое-кто даже думает, что наши сердары с ними в родстве. Как звали твоих отца и мать?
– Буи и Мата Темпе, – высвобождаясь, буркнул Филь. – Это у вас черти в скалах сидят, у нас такого нет!
Натянув рубаху, он спрыгнул со скамьи и рванул к выходу, но угодил головой в брюхо главного повара, только вошедшего в кухню. Придержав мальчика за воротник, он сказал:
– Руфи, твоя мать требует сорванца к себе, а тебе пора собираться в дорогу. Почтовые ждать не станут.
Филь сначала подумал, что госпожа совсем потеряла совесть, но затем встревожился: а ну как она передумала и решила добавить? Ведь если не везёт, так не везёт! Ну ничего, пусть они только уберутся отсюда, а уж он что-нибудь придумает. Его тревоги умножились, когда он услышал голос хозяйки, доносящийся из её кабинета.
– Ты пуны перепил? – спросила она раздражённо. – Мне кубок нужен до отъезда!
– Прошу прощения, – ответил Прений, – но я сделал всё, что в моих силах. Для завершения требуется два часа на полировку. Мальчишка отнял у меня время, а то бы я успел. Кстати, я его пожалел.
– Я заметила. Тебе понадобятся инструменты?
– Нет, всё можно доделать руками.
– Тогда быстро собирай своё добро, ты поедешь с нами.
– А кто останется за локумтена? – спросил Прений.
– Никто, – сухо ответила хозяйка. – Это пустая традиция.
– В неё верят люди!
Госпожа Фе, вздохнув, помолчала.
– Иди-ка ты лучше собирайся, – произнесла она отрывисто. – А локумтен – моя забота!
Не желая, чтобы его приняли за подслушивающего
