премии.
Манифест поэта
Порой бывает, что и в наше время
то здесь то там рождаются на свет,
чьё до сих пор живёт на свете племя,
те люди, чьё призвание – поэт.
В наш век среди унылых будней серых
Призванье, что даётся невпопад,
порой всю жизнь до самых дней последних
зарыто в землю, как ненужный клад.
Так что же мне с моим призваньем делать
И кто бы смог меня бы научить,
как мне своё призвание пристроить,
чтобы немного денег раздобыть?
Я с искренней душой и ясным взором,
И рифмами своими на устах,
и умных мыслей редкостным набором,
что, может быть, прочтут в моих глазах,
на паперть выйду, ложную гордыню
преодолев, и, может быть вполне,
народ из русской щедрости душевной
грошей в коробку накидает мне.
А если вдруг мне денег дать забудут,
тогда я так скажу им всем в ответ:
не судят те, кто не судимы будут,
поэт в России больше чем поэт!
Он не продаст за звонкую монету
ума и сердца пламенный порыв,
пусть без гроша закончит жизнь он эту,
но честь и совесть свято сохранив!
А тем, кто всё купил, что в этой жизни
за деньги продаётся здесь у нас,
пусть им сто раз плевать на это будет…
и всё-таки я так скажу сейчас:
В продажной нашей жизни, к сожаленью,
купить писаку можно без труда,
но, так же как не купишь вдохновенье,
поэзию не купишь никогда!
Не купишь славу, что в устах народа
тебя его кумиром назовёт
и, приумножаясь год от года,
тебя к своим вершинам вознесёт.
Быть может, спросит кто-то: ну а сам-то?
Тебе чья слава нынче не даёт
спокойно жить, зачем ты свои вирши
строчишь исправно уж не первый год?
Или, быть может, всё-таки ты хочешь
свой этот самый пламенный порыв
и честь свою и совесть потихоньку,
поглубже в долгий ящик отложив,
кому-нибудь за звонкую монету
продать по сходной рыночной цене,
на булку с маслом получив за это,
чтоб жизнь закончить счастливо вполне?
Возможно, я бы бросил это дело,
что мне пока ни денег не даёт,
ни славы, чтобы впереди летела
крылатой птицей от моих ворот.
Но вдохновенье словно окрыляет
среди убогой жизни нас с тобой,
и рифма снова за душу хватает
в который раз меня своей рукой.
И я пишу, бросая на бумагу
ума и сердца пламенный порыв,
в который раз хватая, словно шпагу,
перо своё, в чернилах окропив…
Пускай я не воздвиг нерукотворный
огромный монумент, куда ведёт
штук сто кругом дорог, что и доныне
не зарастают уж который год,
но свой
