все мгновенно поняла, и, вскочив с пола, уставилась на Архидьявола абсолютно сухими глазами.
– Вот! Посмотъите на это безобгазие товагищь суккуб! Кто у нас отвечает за инвентай и питание? Завхоз? Завхозу объявить выговог с занесением. Плохо делает товарищ погученную ему габоту… Почему сегодня инвентай на стенах не обновил? Сгочно испгавить, дело это агхиважное и отлогательств не потегпит. После этого пусть идет в пыточную номег девятнадцать дгобь семнадцать, я его приговариваю к пяти годам гасстрела… Подготовьте соответствующие документы, товагищь суккуб! Новым завхозом будет… Этот, как его…
Архидьявол махнул рукой и между ним и подпрыгнувшей от неожиданности суккубом появился огромный стол черного дерева с золотой инкрустацией, весь заваленный бумагами, бумажками, бумажечками и бумаженциями. В свое время он отказался от компьютеризации своего кабинета, хотя всячески настаивал на развитии сети в Аду в целом. Однако свои личные дела он вел по старинке, что неимоверно злило Тевтуса, главного шпиона и соглядатая Ада, который следил за всеми и продавал появившуюся у него информацию всем другим.
Хм… а она явно не дура. Вон как глазками бегает по столу, явно в экстренном темпе читает и запоминает секретную информацию. Сунув руку в эту груду, Вельзевул, казалось, наугад вынул один из листов.
– Ага, Астоибол, да… Как название лекагства от гемогоя, честное слово… Вот его пгошение о переводе из клинингового отдела хоть куда-нибудь. А вы… Как вас зовут-то, кгасавица?
Суккуб чуть не ляпнула что-то вроде «А как бы ты хотел?..», но вовремя прикусила свой раздвоенный язычок.
– Из… Иззабибель… – выдавила она.
Вельзевул с прищуром посмотрел на демоницу. Не показалось ли ему? Под маской сладострастия, глубоко в сути суккуба, он увидел жажду крови. Достаточно лишь… Да. Суккуб – самое оно. И сейчас попытать, пар спустить, и потом… Можно найти применение. Правда, суккубом ей не быть. Да и ладно.
– Кгасивое имя. Асмодей, как всегда, в своем репегтуаре… Ты за последний год уже двадцать пятая, кого он в мой секъетариат внедряет, пгоститутка политическая.
Иззабибель снова рухнула на колени, в этот раз молча.
– Да ладно, ладно. Я пъивык давно. Асмодею я потом сам все скажу… а ты… Тебя я, пожалуй, оставлю. И даже секъетарем… Только вот над внешностью погаботать надо немного. А то ведь мои секъеты они такие секъетные.
– Я … Я нет… Буду преданна… Не надо!!!
– Будешь.
Неуловимое изменение выражение лица архидемона – и вырвавшиеся из ниоткуда черные цепи оплетают тело суккуба. Ржавые крюки впиваются в ее тело, разрывая идеально гладкую кожу. Суккуб закричала, и в голосе ее уже не было возбуждающих ноток, лишь неподдельный ужас.
– Хогошо зафиксигованный пациент в нагкозе не нуждается, – ухмыльнулся Вельзевул.
…Потом для Иззабибель потянулись годы боли и страданий.
