приземление, покинули не торопясь место подвига. Минут через двадцать кто-то постучал в дверь. Брат спросил, кто там, и прильнул лицом к дырке в двери. Через несколько секунд он с воплем, закрыв лицо руками, согнулся пополам, залитый прямо в глаз «черемухой».
– Открывай, сука, блять, стрелять будем! Милиция! – заорали с той стороны и затарабанили в дверь ногами.
Брат открыл и сразу получил рукояткой пистолета в лицо. Его схватили за шиворот и плашмя уронили лицом на крышу. Я стоял чуть дальше, выкинул пакет и ждал неминуемого. Оно не заставило себя долго ждать. Влетевший в каморку мент с разбега ударил меня ногой в живот.
– Руки за голову! – орал он, размахивая пистолетом.
Я завел руки за голову и получил кулаком в живот. Заскочил третий, тоже с пистолетом наголо. Молль сделал каменное лицо, зашел за вентиляционные трубы и застыл, притворившись, наверное, манекеном. Меня взяли за шиворот и ударили в лицо еще раз.
– Иди сюда, гондон! – Менты заметили Молля.
Он отвернулся к стене. Меня вышвырнули на крышу. Там лежал брат – с раздвинутыми ногами, лицом вниз, руки за головой.
– Ложись! – приказал мент, тыкая в мою сторону пистолетом.
Я лег рядом с братом.
– Это пиздец! – сказал брат шепотом.
Из каморки доносились ругательства ментов и жалобные крики Молля вперемешку со звуками глухих ударов. Молль явно не хотел выходить. Наконец вытащили и его. Нас с братом поставили на ноги. Молль стонал, все его лицо было залито кровью.
– Ну что, бля, Гребневы, допрыгались! – сказал нам участковый, надевая на нас с Моллем одни наручники на двоих, причем обоим на правую руку.
– А ты руки вверх! – сказали брату и повели нас, подталкивая, по лестнице вниз.
– А в чем дело-то, Александр Петрович? – спросил в лифте брат.
– В чем, в чем, жопа вам! – улыбался участковый. – Старушку вы убили!
– Какую, блять, старуху?! – заорал Молль и получил кулаком под дых.
– Какую старушку? – удивленно выпучил брат глаза.
– Видели вас, как сбрасывали хрень железную, аккурат бабке на голову! – лыбился участковый.
– Александр Петрович, это ошибка, бред! Мы ничего не сбрасывали! – закричал брат и даже руки опустил, чтоб развести их в стороны.
– Руки за голову, урод! – среагировал невысокий, но крепкий молодой мент и ударил брата куда-то в печень.
– В отделе опера разберутся, кто что кидал! Ты, Свин, меня уже порядком заебал! – сморщившись, сказал участковый и переложил пистолет в другую руку.
Нас вывели из парадняка.
– Клешни подняли! – фыркнул на нас высокий мент со злобным выражением лица и надвинутой на глаза фуражкой.
Так и шли по двору: брат с руками за головой, с приставленным к шее стволом, и мы с поднятыми «клешнями» и тоже на прицеле. На скамейках сидели дворовые гопники. Увидев нас,
