наш пулемет станковый,И я при нем – обычный рядовой,
Веселый, молодой, здоровый.
Веселый потому, что жив пока,
Еще не ранен, даже не контужен.
А по небу гуляют облака,
И, дай-то бог, сегодня будет ужин.
Но ужину, как видно, не бывать:
Опять обстрел, и снова рвутся мины.
А далеко в Москве стареющая мать
Все молится и молится за сына.
«Ночью угнетает тишина…»
Ночью угнетает тишина.
Я приткнулся к своему «максиму».
Спать мне хочется невыносимо.
Будь ты трижды проклята, война!
Яркая немецкая ракета
Виснет над нейтральной полосой.
Страшно ночью на передовой.
Я борюсь со сном и жду рассвета.
Лазает немецкая разведка.
Рыщет, добывая «языка».
Слышен шорох – и моя рука
Сразу же ложится на гашетку.
Очередь – и пропадает страх!
Да и сна как будто не бывало.
Новая ракета засверкала.
Я начеку – до самого утра.
«Перестань куковать, кукушка…»
Перестань куковать, кукушка!
Все равно я не верю тебе.
На войне грохотавшие пушки
О моей куковали судьбе.
Долгой жизни они не сулили.
Пулеметчик – увы, не жилец.
Вот напарника рядом убили,
Да и мне предсказали конец.
Отгремели давно уже пушки.
Я живой, благодарен судьбе.
Перестань куковать, кукушка!
Все равно я не верю тебе.
«Плацдарм Днепровский, позади река…»
Плацдарм Днепровский, позади река.
Передний край, и впереди лишь фрицы.
Вздремнул в окопе я, и тишина мне снится.
А ведь и вправду тишина пока.
А завтра с раннего утра
Уж не до сна, какие сновиденья.
Гвардейский полк наш переходит в наступленье
Под грохот пушек и солдатское «ура».
«Полк пополнить за Днепр отвели на два дня…»
Полк пополнить за Днепр отвели на два дня.
За неделю боёв нас осталось немного:
Кто убит, а кто ранен, но пуля меня
Миновала пока что ещё, слава богу.
Ближний тыл. И как будто война – не война.
Дрыхнешь вволю, от пуза солдатской баланды.
Ни стрельбы, ни бомбёжки тебе. Тишина.
«Всем построиться!» – вдруг получили команду.
Привели двух солдат, без ремней, без погон,
Белоснежным бинтом перевязаны руки.
«Самострел!» – по рядам прокатилось, как стон.
И сосед мой сквозь зубы: «Трусливые суки!»
Что же чувствовал я? Жалость, боль или страх?
Автоматные выстрелы воздух прошили.
Ничего – ни звезды, ни доски, ни креста —
Никогда не видать безымянной могиле.
И как только треск выстрелов страшных умолк,
Прозвучала привычно команда: «Направо!
Шагом марш!» И пошёл наш
