style="font-size:15px;"> Я не успел ничего подумать, не успел ничего сообразить.
Удар и темнота. Наверное, так и будет. Удар и темнота. Больше ничего. Быстрое мгновение. Вроде бы не страшно. Страшно понимать, что темнота не закончится. Никогда. Ну, и это не тайский массаж, когда помяли бока, а тебе легко и приятно после процедуры. Там что-то растет, внутри меня, что-то меняется, идут какие-то процессы с организмом, и все самое «веселое» впереди. Пока только цветочки. Будет больно, будет еще чертовски больно, до адской жути, а не так, что раз, и всем пока.
Пришел в себя я уже на тротуаре. Надо мной склонились какие-то люди, светили фонариком в лицо, трясли за плечи.
– Очнулся, – оповестил всех один из склонившихся.
– Парень, ты как? Слышишь меня? – спросил уже другой.
Я моргнул.
– Двигаться можешь?
Я снова моргнул, хотя ни черта я не мог двигаться.
Рядом лежал таксист. Ему досталось куда серьезнее моего. Ударился головой о руль. Он лежал неподвижно и еле слышно постанывал.
Голова кружилась, как центрифуга. Во рту сохранился неприятный привкус крови и рвоты. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Штамп говорить, что оно едва не выскочило из груди, но так на самом деле и было. Невыносимая, адская боль буквально разрывала на части. И почему-то чесались грудь и копчик.
– А говорить можешь? – допрашивал все тот же голос.
Я попытался ответить, но не смог. Завыли громкие сирены скорой, и я вновь потерял сознание.
Оказалось все же, что я пострадал значительно больше. Водитель отделался ушибами и синяками, а у меня сломался позвонок, и повезло, что не задело спинной мозг, иначе бы мне грозил паралич. Весело. Врачи навели еще больше страха. В том, что они это умеют, я убедился часом ранее. Хорошо хоть никто из приехавших не был у нас на корпоративе.
– Похоже, не повезло.
– Спинной?
– Да.
– Ну, все. Покатался. Теперь всегда кататься будет.
– Овощ?
– Так точно.
– Да нет, вон ногой шевелит.
Шевелит. Да я тряс ею, как трясет космические корабли при раскрытии парашюта, если не сильнее.
Удивляюсь, что поседел на несколько волосков, а не на всю голову.
Хотя не стоило принимать такие усилия. Пульс ускорился, да и боль стала резче.
Помню испуганное лицо матери.
Испуганное лицо Валеры.
Его Инги.
А вот водитель «Форда» вообще не пострадал. Ни синяка, ни царапинки.
Он оплачивал мое лечение.
Вернее, не оплачивал, а сунул пару бумажек по пять тысяч рублей и больше не объявлялся.
А лечился я долго и мучительно.
Медленно восстанавливался, но хотя бы знал, что снова буду здоровым, а значит, был стимул, и на боль, на эту бесконечную, зудящую боль и дикие неудобства можно было закрыть глаза и терпеть.
Два месяца я пролежал в больнице.
