это кайманы? Я уже стал забывать, какие они, супостаты. Эти… как их?.. Мутанты, одним словом. Нам капитан Давыдов так и говорил: «Мутанты это, ребята. Жалости к ним не испытывайте, иначе хуже будет».
Все, кто его слушал, тихонько ахнули. Бабы принялись было голосить, но на них цыкнули.
– Вот поэтому и проиграли, эхе-хе… – сокрушенно произнес Рябой. – Воюй теперь с ними. Сколько народа положили.
– То-то и оно, – согласился дед Арсений. – Куда ж деваться? Теперь нам только партизанить и осталось.
Должно быть, в тот момент горе-войско и пожалело, что ввязалось в авантюру. Как бы хуже не стало, должно быть, прикидывали они и ехали молча, словно на казнь тащились. Теперь каждый из них думал: «Лучше бы я промолчал, отсиделся бы в деревне, а на День Святой Троицы, глядишь, деревня уже забыла бы наши прегрешения и мы бы, как прежде, с девками ходили в клуб на танцы». И неприязненно поглядывали на самоуверенную спину Приемыша, который сидел в седле, как влитой, и покачивался себе, знать не зная об их тревожных сомнениях. Железный он, думали они со злостью, такого соплей не перешибешь! Недаром его Рябой выбрал.
Было часа два ночи. Солнце висело над горизонтом, и его пологие оранжевые лучи давали достаточно света, чтобы разглядеть следы беглецов.
– Один тащит другого, – сообразил Костя, спрыгивая с лошади. – Видишь борозды?
– Я тоже хотел об этом сказать, – согласился Чебот, объезжая жимолость, чтобы лучше разглядеть следы.
Дрюндель, который давно уже забыл о своей привычке ржать по поводу и без повода, добавил, испуганно выпучив глаза:
– Что теперь будет?..
Остальные, вытянув шеи, трусливо таращились на кровавый след. Страх сковал их волю, парализовал разум. Всего-то крохотное пятнышко, подумал Костя, а уже в штаны наложили. А что будет, когда настоящих мертвяков увидим? И вдруг догадался: оживают они, точно оживают – все быстрее и быстрее. Вот откуда кровь-то и появилась. Неаккуратно, неаккуратно. Сейчас мы вас и прищучим. Не может быть такого, чтобы не догнали на лошадях-то!
– Вперед! – скомандовал он, прыгая в седло.
Боялся он только одного: что все получится не так, как они планировали. Впрочем, чего зря дрожать, успокаивал он себя, кайманы не вооружены, а у нас два «плазматрона», «тулка» и мой пистолет. Да с таким арсеналом настоящий бой можно принять. Однако через пару километров, когда заметил на тропинке уже цепочку кровавых капель, окончательно усомнился в своих выводах: вдруг кайманы еще чем-то обладают, чего мы не знаем? А потом сообразил, что дело дрянь, что кайманы не только оживают, но и бегут быстрее, чем мы движемся. Регенерируются, вспомнил он. Так это называется. Читал в энциклопедии. Ему хватило ума не сообщить об этом открытии даже Чеботу, потому что Аники-воины разбегутся кто куда, хотя, может, это и к лучшему: баба с возу – кобыле легче. Сомнения только укрепляли его дух, оказывается, надо думать и делать правильные выводы, и тогда ты обретешь ясность мышления.
Еще километров
