одна за другой оторвались от земли и взяли курс на военную базу.
– Сцапали, суки! – Молоденький паренек, совсем еще мальчишка, ерзал на полу вертолета, раздраженно теребя наручники.
– Поговори мне! – Проворчал спецназовец.
Полет продлился недолго. Вскоре вертушка ухнула вниз, и затем люди ощутили сильный толчок – машина приземлилась. Дверь с лязгом откатилась в сторону, в глаза ударил яркий солнечный свет, и сталкеров вытащили наружу. Пузатые корпусы вертолетов подрагивали от шума затихающих винтов, за стеклом кабины ржали над анекдотом пилоты, а вокруг облупившихся зданий на плацу сновали люди в военной форме. Зона вдохнула в заброшенную со времен чернобыльской аварии воинскую часть новую жизнь.
– В шеренгу! Поживей! – Майор внутренних войск отдавал приказы подчиненным.
На плацу уже кипела работа. С пленными не церемонились: кое-кто схлопотал за нерасторопность, но били без фанатизма, больше для порядка. Из семерых задержанных бросался в глаза подросток лет шестнадцати, точнее, его внешнее сходство с вожаком группы – они явно были близкими родственниками. Сталкеров построили в шеренгу, и майор неторопливо прошелся вдоль нее, вглядываясь в лица пленников, ненадолго задержавшись напротив мальчишки:
– Что такие симпатичные мальчики делают в нехороших местах?
Паренек набычился, открыл рот, чтобы чего-нибудь сдерзить, но майор только усмехнулся.
– Знаю-знаю… Давайте его в мой кабинет, – махнул он сержантам, краем глаза отметив, как побледнел старший группы: этот явно был готов «сотрудничать».
Через считанные минуты раскрутилась на всю катушку оперативно-следственная машина: задержанных заперли в разных камерах, поодиночке выдергивая на допрос. Их личности устанавливались одна за другой, и за них тут же брались мужчины с холодными пронзительными глазами на незапоминающихся лицах. Мальчишку продержали полчаса с каким-то мутным типом, который с нездоровым интересом поглядывал на своего юного сокамерника, после чего отвели в комнату к майору.
– Я с вами говорить не буду, – с порога заявил мальчишка следователю. – Я несовершеннолетний. Любой допрос – только в присутствии законного опекуна или органов опеки!
– Единственный твой опекун под следствием, – спокойно отозвался майор, показывая глазами на стул. – А опека нам не нужна: мы военная организация. Пойдешь под трибунал как взрослый.
Мальчишка присел, нахохлившись.
– За проникновение в запретную Зону и незаконное ношение оружия – тебе за глаза хватит. Не хочешь говорить – нам же проще. – Майор углубился в бумаги.
А тот все сильней хмурился и молчал, поджав губы, как пленный партизан.
– Тебя, дурака, скорей всего пожалеют по малолетке. Может, даже условно дадут, – поднял глаза следователь. – А брату твоему светит пожизненное.
Губы у мальчишки дрогнули, и майор добавил:
– Если хочешь, я вам сегодня
