подменили», – сказал мой шеф и был прав. Я начал собирать любую информацию о том, что происходит в Чернобыле. Но, где бы я ни искал, о Зоне ни слова, ни полслова. Будто ее и не существовало. Столько очевидцев, столько жертв – и даже в Интернете ни малейшего упоминания. Даже об аварии говорить перестали, а это могло означать только одно: служба безопасности вплотную занялась Зоной и отслеживает любую информацию о ней.
Через пару месяцев меня вызвали в местное отделение СБУ «для приватной беседы» и, заботливо справившись о моем здоровье, предложили работать в Зоне. Я, к своему удивлению, ответил твердым согласием. На этот раз дело было не только в деньгах, хотя мне назначили такую зарплату, от которой на Украине не отказываются ни при каких обстоятельствах. Меня тянуло в Зону. Я знал, что, если поеду, мой и без того трещавший по всем швам брак неминуемо рухнет и дверь в мир нормальных людей для меня будет закрыта навсегда. Тем не менее я поехал. Жалею ли я о таком решении? Возможно. Изменил бы я его, если б представилась такая возможность? Нет.
Летом того же года я начал работать в Зоне.
Встреча
Лето и осень прошли в борьбе за выживание. Перед нами стояла задача: в кратчайшие сроки создать условия для работы и жизни научного лагеря, а было нас всего двенадцать человек, не считая охраны и интендантской службы. Так что вкалывать приходилось по пятнадцать часов в сутки, без выходных и праздников. Все до одного уже прошли через Зону, а на должность начальника службы безопасности лагеря назначили Семена Гроху – того офицера, что возглавлял охрану нашей первой экспедиции. Только теперь он уже был не майор, а подполковник – повысили. При встрече мы обнялись, как старые друзья, и остались ими навсегда.
Мы, как пионеры на новых землях, открывали старый мир заново, но уже в ином качестве. Теперь земля эта стала смертельно опасной и оттого еще более живописной. Летнее солнце томило зноем тучную природу. Мы засыпали и просыпались в своих палатках посреди цветущей степи, напоенной ароматами сладко-горьких трав. Днем в лесах заливались певчие птицы, а по ночам нас будило громкое стрекотание цикад. А потом пришла осень, и такого буйства золота я в своей жизни еще не видел. Чернобыль не жаловался на Зону – ему было хорошо с ней, и единственный, кто оказался здесь лишним, был человек.
В середине октября мы смогли принять пополнение. Вертолеты долго и осторожно снижались по вертикали, а когда шасси их коснулись земли, с бортов сошли полсотни новобранцев. Своего будущего подчиненного я узнал сразу – он выделялся на общем фоне. Среди лопоухих выпускников вузов и изрядно оплывших научных сотрудников высокий широкоплечий парень двадцати пяти лет с волевым лицом и умными серыми глазами выглядел самой подходящей кандидатурой. Пять лет университета по специальности биохимия с перерывом в два года на службу в армии; по окончании – год по контракту в химических войсках. Звали его Мельниченко Андрей Викторович. Во второй половине дня, после инструктажа
