го против, чтобы сообщить мне, в чем дело…
– Вам, мистер Рэймонд? – недоверчиво переспросил он и смерил меня холодным, пристальным взглядом, но, по-видимому, моя наружность успокоила его, так как он продолжил: – Собственно говоря, у меня нет никаких причин не доверять вам, тем более что я вовсе и не собирался делать тайны из цели своего посещения. Я пришел сообщить, что мистер Левенворт умер.
– Левенворт? – воскликнул я, отступив на шаг.
Левенворт с давних пор был клиентом нашей фирмы и, кроме того, считался ближайшим другом мистера Виллея.
– Да, и не просто умер – его кто-то убил. Ему выстрелили в голову, когда он работал за письменным столом.
– Убит? Выстрелом в голову? – переспросил я, не веря своим ушам.
Веселый, жизнерадостный старик, который всего неделю назад был у нас в конторе, шутил со мной, поддразнивал и приглашал к себе, чтобы выбрать мне невесту, – убит!
С недоверием взглянув на своего собеседника, я поинтересовался:
– Когда? Как это произошло?
– Сегодня ночью, по крайней мере мы так думаем; тело обнаружили только утром. Я личный секретарь мистера Левенворта и живу у него в доме. Это чудовищный удар, – прибавил он, – особенно для молодых девушек, его племянниц.
– Да, это действительно ужасно. Мистер Виллей будет сражен горем.
– Они совершенно одни… – продолжал он деловым тоном, составлявшим, как я потом заметил, его особенность. – Я говорю о племянницах покойного. Поскольку сегодня же должно начаться следствие по этому делу, то, конечно, было бы весьма желательно, чтобы на нем присутствовал какой-нибудь опытный в подобных делах человек. Дамы просили меня заехать к мистеру Виллею как к лучшему другу их покойного дяди и сообщить ему о том, что случилось. Они полагали, что он сразу же явится к ним. Но выясняется, что он в отъезде, так что я, право, не знаю, что и делать.
– Хоть я и не знаком с этими дамами, – ответил я, – но если я могу оказаться им чем-то полезным, то, конечно, из уважения к их дяде…
Секретарь при этих словах взглянул на меня так, что я оборвал фразу. Он нахмурился и, по– видимому, был не особенно доволен моим предложением, но, в конце концов, нерешительно проговорил:
– Делать нечего… Не знаю, может быть, так будет лучше… Во всяком случае женщин нельзя оставлять одних, без всякой поддержки…
– Хорошо, – перебил я его, – я приеду.
Сев за стол, я быстро набросал телеграмму мистеру Виллею и, отдав нужные распоряжения, вышел вместе с секретарем на улицу.
– Расскажите теперь подробно все, что вам известно об этом кошмарном происшествии, – обратился я к своему спутнику.
– Все, что мне известно, можно описать в нескольких словах. Когда я вчера вечером простился со своим патроном, он, как и всегда, сидел за письменным столом. Сегодня утром я нашел его на том же месте и почти в том же положении, только с простреленной головой. Рана небольшая, в отверстие вошел бы разве что кончик мизинца, – стреляли, очевидно, из револьвера.
– Когда вы вошли утром, он уже не подавал никаких признаков жизни?
– Нет, он был мертв.
– Ужасно! – лишь воскликнул я.
Немного погодя я спросил:
– Но разве это не могло быть самоубийством?
– Нет, револьвер, из которого стреляли, до сих пор не найден.
– Но ведь если мы имеем дело с убийством, то, чтобы на него решиться, нужен какой-то повод. Нет ли оснований предполагать, что оно совершено с целью ограбления?
– Ни в коем случае. Все имущество в доме в целости и сохранности. Вообще этот случай – своего рода загадка.
– Загадка?
– Да, и пока неразрешимая.
Я внимательно посмотрел на секретаря. Человек, живший в доме, где только что произошло таинственное убийство, не мог не интересовать меня. Но невыразительное, несколько простоватое лицо собеседника охладило мое любопытство; я вновь обратился к нему с вопросом:
– Значит, племянницы мистера Левенворта очень взволнованы?
– Разумеется, это же естественно, – ответил он.
Не знаю, послужил ли тому причиной мой вопрос или нечто иное, но на лице моего спутника на мгновение появилось выражение, которое ясно дало мне понять, что в разговоре с ним лучше не затрагивать вопроса о дамах. Я никогда прежде их не видел, но слышал, что обе они очень образованны и вращаются в лучшем обществе. Сделанное мною открытие почему-то показалось мне неприятным. Заметив проезжавший мимо омнибус, я сказал секретарю:
– Нам пора садиться,
