ее мертвой… ну, или почти так… и поэтому теперь должна взяться за это, чтобы составить другое представление о взрослой Алекс… О живой Алекс, как бы странно это ни звучало.
– Ничего странного, – Франсин пожала плечами. – Думаю, это здорово, что вы решились взяться за это ради родителей Алекс и… ее самой.
Она перегнулась через стол и взяла руку Эрики в свою, с безупречным маникюром. Эрика почувствовала, что залилась краской, и отогнала мысль о биографии Сельмы Лагерлёф, над которой работала большую часть вчерашнего дня. Франсин продолжала:
– Анри просил меня быть с вами откровенной, насколько это возможно.
Ее шведский был неподражаем, особенно мягко рокочущее «р». И Хенрика она называла на французский манер – «Анри».
– Вы с Алекс познакомились в Париже? – спросила Эрика.
– Да, мы вместе изучали историю искусства. Сошлись буквально с первых дней. Она выглядела потерянной, я чувствовала себя потерянной… Все остальное – история, как говорится.
– Как долго вы были знакомы?
– Ну… если осенью Анри и Алекс отмечали пятнадцатую годовщину свадьбы, стало быть, выходит… семнадцать лет. Из них пятнадцать вместе занимались этой галереей.
Она замолчала и, к большому удивлению Эрики, достала сигарету. По какой-то причине Эрика не могла представить себе эту даму курящей. Зажигалка в ее руке дрожала. Франсин глубоко затянулась, не обращая внимания на собеседницу.
– Она пролежала в этой ванне не меньше недели, – продолжала Эрика. – Разве вам не было интересно, куда она пропала?
Тут Эрика удивилась, как ей не пришло в голову задать этот вопрос Хенрику.
– Нет, как бы странно это ни звучало, – ответила Франсин. – Алекс… она всегда делала что хотела. Печально, но я успела привыкнуть к этому. Не раз случалось, что она исчезала на несколько дней, а потом объявлялась как ни в чем не бывало… Вот и сейчас я с минуты на минуту жду, что откроется дверь и… хотя и знаю, что на этот раз ничего подобного не произойдет.
Ее глаза влажно блеснули. Эрика опустила голову, предоставив Франсин возможность промокнуть слезу.
– Как реагировал Хенрик, когда она исчезала?
– Ну, вы же с ним встречались. Все, что делала Алекс, было для него вне критики. Последние пятнадцать лет своей жизни Анри только тем и занимался, что боготворил ее. Бедняга Анри…
– Почему «бедняга»?
– Алекс никогда его не любила. Рано или поздно он понял бы это.
Первая сигарета была выкурена, и Франсин достала следующую.
– За столько лет вы должны были хорошо изучить друг друга…
– Не думаю, что Алекс можно было изучить, но я знала ее лучше, чем Анри. Он так и не решился снять свои розовые очки.
– Хенрик сказал, будто Алекс скрывала от него какую-то тайну… так ему казалось, по крайней мере. Это правда, как вы думаете, и если
