и большей части его свиты. И к этому событию нужно было готовиться.
– А они вообще имели право так делать? – пробубнил Сережа. Братья сидели в комнате друг напротив друга.
– И, выходит, родители не могли иметь детей?
– Ну, это сейчас такое в порядке вещей… и выходит, что так…
– Ну-ка, повернись боком.
Вася встал лицом к стене.
– Не, ну художники – те еще мастера. Вот я на твою рожу смотрю и не нахожу сходства никакого. – Взгляд Сережи блуждал от профиля брата к монитору, где была открыта страничка поисковика с многочисленными портретами поэта.
– Ты на свою рожу посмотри – может, найдешь…
Вася достал сигарету и подошел к открытой форточке.
– Ну, ты совсем охренел, что ли, – отмахиваясь от дыма, возмутился Сережа.
– Знаешь что?.. Да я возьму и кучу здесь навалю – и пусть кто-нибудь мне хоть что-то скажет. Я этого, конечно, не стану делать, но представь рожу этого Минина… Говномину ему… Ха-ха…
– Ты дебил, конечно.
– Я не дебил, дорогой брат, я гений во плоти, как и ты, – он выкинул сигарету в окно и сплюнул следом.
– Ты представь себе, один из нас через месяц будет стоять рядом с президентом. Сударь, нас ждет мир, – Вася вскочил на диван, павлином выгнул грудь, задрал голову, взъерошил кудри, декламировал:
«В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар как грозный часовой
Стоит – один во всей вселенной».
– Еще и клоун, – заключил Сережа.
– А может, почитаем твои занудные стишки? Где твой дневник? Я знаю, что ты его здесь прячешь!
Вася попытался вскрыть ящик письменного стола.
– Ты же понимаешь, что это должен быть ты? —перебил Сережа брата.
Он не ощущал в себе достаточной уверенности и не обладал обаянием Васи. Он был тихим, как подмосковные пруды. Его не манила слава. Василий бросил попытки найти дневник и сел рядом с братом.
– Если ты хочешь – я уступлю. Мне все равно. – Вася сел рядом с братом и пристально посмотрел из-под косматой челки.
Талантливый и открытый сердцем, Вася мог непринужденно отказываться от того, что ему шло в руки. Он был добр и независтлив от природы, и жизнь не заставила его усомниться в легкости бытия. Учеба давалась ему малыми усилиями, общение с людьми вызывало интерес и не обременяло. Он привык к хорошим вещам, поэтому делился или расставался с ними в порыве и тут же обзаводился новыми благодаря матери, которая не отказывала.
– Нет уж, я не готов светить своими прыщами на всю страну, – пробубнил Сережа.
Они сидели рядом и улыбались.
– Ну хочешь, я буду модным
