знаю… – тихо повторил Конрад. – Не могу иначе.
Ядвиня понимающе кивнула. Не стала отговаривать, убеждать остаться, расспрашивать о том, откуда взялся этот молчаливый хмурый мальчик и что за весть он принес… Просто вдруг глубоко поклонилась Конраду, мазнув косами по земле:
– В добрый путь.
Пробормотав что-то невразумительное, Конрад поспешил к ожидающему его чуть поодаль Себастьяну. Известие о том, что Бреннер все-таки поедет с ним, произвело на мальчика поистине чудодейственный эффект: отчаянье в его взгляде сменилось надеждой, и это изрядно беспокоило Конрада.
– А вас здесь полюбили, – слегка улыбнулся Себастьян. – И голова с таким сожалением прощался, и эта женщина…
– Они не расстроены, а напуганы, – срезал его радость Конрад. – Теперь некому будет лечить их от белой горячки и заворота кишок. А еще они боятся, что я их прокляну на прощанье.
– Неправда. Они вам благодарны. Мне рассказывали, что с тех пор, как вы появились тут, ни одна женщина не умерла родами, да и болезней стали бояться меньше.
– Перестань, а? Хватит убеждать меня в том, что я лучше, чем есть на самом деле.
– Но вы же согласились поехать со мной.
– Если б я не догадался, кем была твоя мать, не поехал бы. Это раз. И я совсем не уверен в том, что смогу помочь твоей сестре. Это два.
– Кроме вас, точно никто не сможет…
– Почему ты так думаешь? – угрюмо поинтересовался Бреннер. Он не хотел давать мальчику ложную надежду, но тот и так уже увяз в ней, как в болоте, и теперь старательно тащил туда еще и Конрада.
– Многие пытались. Безуспешно.
– А нынешний лейб-медик? Твой отец обращался к нему?
– Мэтр Швайгер? Он сказал, что тоже ничем не может помочь…
– Ульрих? Ульрих Швайгер? – удивился Конрад.
– Вы знаете его?
– Да. Мы же с ним коллеги, когда-то учились вместе, да и работали тоже. Не ожидал, что он когда-нибудь займет эту должность…
– Почему? – искренне удивился Себастьян. – Его Величество доволен им, да и преподаватель он хороший… Хоть и немного скучный.
– Хорошо, что я у тебя не преподавал, – хмыкнул Конрад.
– Это пока, – с великолепной наивностью заявил Себастьян. – Когда вы вылечите Марти…
– Не «когда», – оборвал его Конрад. – Если вылечу, а пока и говорить не о чем.
Себастьян вновь сник, но Конрад успел заметить мелькнувшую в его глазах упрямую злость. Это хорошо. Сын Артура унаследовал отцовскую цепкость и дотошность, а значит, он не примчался бы сюда, не имея веских оснований верить в то, что у Марти есть шанс. И неважно, что шанс этот в руках у состарившегося в изгнании труса, который когда-то сбежал от сломившей его безысходности. В этот раз он не побежит. Потому что просто не сможет вернуться в маленький, стоящий на отшибе домик с резным крыльцом и скрипучим полом, который все эти годы был для него не то убежищем, не то тюрьмой.
