на волю из переполненных воспоминаниями помещений, она замерла. Несколько раз глубоко вздохнула. Солнце начало уже клониться к закату, и медик слепо сощурилась на окрасившиеся багрянцем стены. В глаза будто насыпали песка. Вита привычно подавила желание протереть их. Маску снимать было рано.
От соседних ворот подошел один из сопровождавших ее легионеров. Протянул ведро, наполненное очищающим настоем. Вита без слов бросила туда вынесенные из дома восковые таблички. Вслед за ними отправились женские именные медальоны, массивный мужской перстень, содержание ювелирной шкатулки матери семейства.
Отчет центуриону медик представила на вытянутой руке. Свою подпись в графе «свидетель» благоразумный воитель нацарапал, стараясь держаться от таблички как можно дальше. После этого отчет полетел во второе ведро, вместе с поясом врача, ее наручами, набором ножей. Стоявший рядом медик-инструментарий пристально проследил за траекторией дорогущего ланитового скальпеля: за сохранность снаряжения он отвечал не только головой, но и кошельком.
Вита привычными аккуратными движениями сняла сандалии и тунику.
Ее тело было покрыто сизо-зеленой пленкой из подсохшего сока кау. При всех своих защитных качествах такой наряд не оставлял ни малейшего простора воображению. Тем не менее легионеры, укладывающие вдоль стен бруски с горючей смесью, удостоили медика лишь парой косых взглядов. И это тоже служило мерой усталости и ужаса, что выплеснулись за стены крепости Тир. В шестьдесят с лишним лет фигура Виты почти не изменилась по сравнению с тем, какой она была в двадцать с хвостиком. Не то чтобы благородная Валерия и в двадцать могла похвастаться красой, затмевающей долг и останавливающей легионы на марше. Но все-таки.
Подошел несущий сигну. Одним коротким жестом отослал легионеров прочь от стен дома. Преклонив колено, кончиком ножа завершил начерченные перед дверьми знаки и закрыл круг.
Кеол Ингвар, риши-полукровка и один из сильнейших магов V Легиона, встал перед зачумленным домом. Поднял древко копья, которое обвивали две отлитые из белого золота змеи. С низким раскатистым речитативом уронил знак медицинской когорты вниз.
Древко ударило перед рисунком. Воздух дрогнул. По земле покатились короткие, злые волны. Пойманные кругом, они плеснули, отразились, побежали обратно в сторону стен. И сложенный из песчаного камня дом полыхнул, будто пропитанный маслом фитиль. Взрыв был беззвучным и оттого еще более жутким. Столб огня, дыма и жара взмыл к небесам. Яркое белое пламя в считаные секунды накрыло потолки и балки, в пепел обратило утварь, тела, воспоминания.
Семейное гнездо Тита Руфина горело, сгорали останки его дочерей, затихало эхо их голосов. Когда пламя схлынет, сложенные из песчаника стены станут прочнее и жестче. Но все, что составляло душу этого дома, обратится в пепел.
Вита отвернулась. С неба падали серые и черные хлопья, закрывали город, оседали на накидках густым слоем сажи. Разглядеть
