нас перевели в Киргизию, где было тоже очень сложно. Там враждовали узбеки и киргизы, и снова приходилось вставать стеной между двумя враждующими общинами. Только на этот раз мусульмане убивали мусульман. И убивали с особой жестокостью. В общем, лучше не вспоминать, как нас повсюду прессовали. А в девяносто первом меня наконец демобилизовали. Летом я вернулся в Уфу и уже там смотрел по телевизору августовские события в Москве. С первого сентября я устроился охранником в местный ночной клуб «Золотая антилопа». Глупое название, говорят, был такой мультфильм. В клубе потихоньку приторговывали наркотиками, тусовались дешевые проститутки, приходили уже появившиеся в больших количествах бандиты и рэкетиры. А через несколько месяцев «вожди» трех союзных республик подписали в Беловежской Пуще какие-то бумажки, и Советский Союз окончательно перестал существовать.
Честное слово, к этому времени мы все так дружно ненавидели Горбачева, что готовы были не только Союз, но и всю планету послать к чертовой бабушке, лишь бы избавиться от этого несерьезного болтуна. Кто тогда знал, что пришедший ему на смену Ельцин окажется еще хуже и превратит всю страну в один большой криминальный общак, где верховодить будут его родные и приближенные, которые успеют захватить себе самые лакомые куски, а остальным придется выживать «по понятиям». Ну, это я так, к слову. Никогда не любил политиков, а сейчас их тем более не люблю.
Девяносто второй начался необычно. Утром я пошел на дежурство и обнаружил длинные колонны людей, которые стояли и продавали все, что могли продать: еду, галантерею, одежду, даже тапочки. Было полное ощущение, что мир сошел с ума.
И тут у меня появился шанс. Какой-то непонятный, невозможный, невероятный шанс. К нам в ночной клуб приехал оттянуться местный авторитет Тухват Ельгаштин по кличке Черный. Он и был какого-то непонятного темного цвета, наверное, в его роду были либо темнокожие, либо выходцы из южного Пакистана. Но любой намек на подобное родство приводил Тухвата в ярость, и он мог убить человека. Черный имел к девяносто второму году четыре судебных приговора и в общей сложности одиннадцать лет, проведенных за решеткой. Но криминальным авторитетом он не был – просто не мог жить по законам воровского мира. Полный беспредельщик.
К этому времени бандитов и рэкетиров развелось столько, что они были буквально повсюду, контролируя почти каждое торговое заведение, каждую палатку, каждый киоск. В начале девяностых казалось, что всю нашу жизнь определяют именно эти криминальные авторитеты в малиновых пиджаках и с бычьими шеями. Пустые глаза, откормленные рожи – они были похожи друг на друга, как близнецы. И конечно, вся милиция нашей славной страны была куплена этими братками. Вообще было полное ощущение, что в стране не осталось больше ни армии, ни правоохранительных органов, ни прокуроров, ни судей – только братки и купленные ими сотрудники спецслужб, которые их всячески крышевали и поддерживали. Словно в один день сразу
