воздушной тревоги, но здесь я еще ни одной не слышала и не видела ни одного дома, пострадавшего от бомбежки.
– К счастью, немцы не слишком нами интересуются, Олив. Достается в основном Кардиффу и Суонси. Иногда по ночам в небе над Кардиффом видны красные отсветы, и тогда мы молимся за них.
– В Лондоне то же самое, – сказала Олив. – Проклятые бомбы каждые пять минут.
– Олив! – Я возмущенно уставилась на нее.
– Но ведь так и есть.
– Да знаю я, но не обязательно все время ругаться. Дяденька священник, так же как отец Девлин. При нем бы ты ругаться не стала, а?
– Нет, а то бы он мне как назначил епитимью, разрази меня гром!
Я начала опасаться, что, если Олив продолжит в том же духе, нас живо вернут туда, откуда взяли. Но жену священника поведение моей сестры, похоже, не задевало.
– Да ничего, – сказала она. – В устах такой милой малышки эти слова все равно не похожи на нецензурную брань.
– Что такое нецензурная брань, Нелл?
– Это проклятые ругательства. Олив, а у тебя подбородок в каше.
– Ты выругалась, – ухмыльнулась она. – А при священнике ругаться нельзя, Нелл.
Тут уже мы все не удержались от смеха.
– Знаешь что, Олив, – сказал пастор, – можешь называть меня по имени, если хочешь. Меня зовут Дилан.
Мы никогда не обращались к взрослым по имени. Я была знакома с миссис Бэкстер всю жизнь, но не знала ее имени. Моя мама называла ее миссис Бэкстер, муж просто звал ее женой, а сама миссис Бэкстер называла мою маму миссис Паттерсон. Священник заметил, что мы озадачены.
– Или, может, просто дядя? Как вам такое?
Его жена поставила наши тарелки в раковину, а на их место принесла яичницу и хлеб, нарезанный толстыми кусками и намазанный желтым сливочным маслом.
– А меня можете звать тетя Бет, – с улыбкой предложила она.
– Хорошо, – с довольным видом объявила Олив. – Буду звать вас дяденька Дядя и тетенька Тетя.
– Отлично, – согласился священник, широко улыбаясь. – Ну теперь принимайтесь за яичницу, а потом сможете сходить и поблагодарить наших пернатых друзей за такой прекрасный завтрак.
Глава седьмая
Мы стояли, опираясь на калитку в конце сада, и смотрели на холмы. Здесь было так просторно: лоскутное одеяло зеленых полей тянулось до бесконечности, разделенное старыми каменными изгородями, поросшими мхом и плющом. За полями виднелись высокие деревья – целый лес, над которым кружили сотни птиц, то пикируя, то снова взмывая ввысь. Мне хотелось сорваться и побежать. Помчаться по этим полям, широко раскинув руки, чувствуя ветер в волосах. Мне хотелось стать частью этого чудесного места. Сердце переполняла радость. Я просунула руку под джемпер и сжала медальон.
Я оглянулась на дом, скрытый высокими деревьями. Он был такой красивый, что у меня на глаза едва не выступили слезы. Особняку подходило его название – «длинный дом в лощине». Наша мама тоже должна была попасть сюда, в это прекрасное место, подышать свежим воздухом, ароматами трав, деревьев и цветов,
