она наполнялась удивительным покоем. День ото дня она становилась все умиротворенней и радостней. Лицо слегка загорело, приобрело свежий и здоровый вид, глаза снова блестели, а на устах все чаще гостила улыбка. Маша сама себе удивлялась, как быстро, непростительно быстро она стала забывать погибшего жениха. Душевную боль точно рукой сняло. Порой ее охватывал безотчетный восторг, какое-то неуместное веселье. Девушка пугалась. Значит ли это, что она совсем бездушная, безнравственная особа, неспособная на длительное и прочное чувство? Ведь не прошло и месяца, как она поклялась, что будет верна памяти Миши до самой смерти! Усилием воли она заставляла себя вернуться в прежнее состояние, но душа не желала более страдать, хотелось радости и новых чувств! Но как это дурно, говорил разум, неприлично, постыдно! Не в силах разобраться в противоречивых чувствах, дочь обратилась к матери.
– А что, мама, после смерти отца ты долго горевала, убивалась, тосковала?
– Видишь ли, деточка, – осторожно начала Елизавета Дмитриевна. – Конечно, ощущение потери трудно оценить. Тебе сейчас кажется, что ты потеряла все, но внутренний голос говорит, что впереди еще вся жизнь, и надежда на счастье не покидает тебя, как бы ты ни гнала ее прочь. А для меня все ушло в могилу вместе с твоим отцом, но оставалась ты. Ты и стала моей надеждой, тобой, твоим счастьем я жила и живу. Я не могла позволить себе долго горевать по мужу, горе опустошает, делает человека слабым и беспомощным. И что бы тогда стало с тобой?
– Простите, я случайно услышала ваш разговор!
Стрельниковы вздрогнули, они сидели на скамейке в тени высоких кустов сирени и не видели, как появилась хозяйка поместья.
– О чем вы печалитесь, Машенька? – продолжила баронесса. – Вам кажется, что вы неприлично скоро перестали горевать о погибшем женихе? Приняли мое приглашение и живете в свое удовольствие?
Маша густо покраснела, настолько точно Аглая Францевна сформулировала ее внутренние сомнения, которые она хотела бы все-таки сохранить в тайне.
– Вам нечего стыдиться. Ваши мучения понятны мне. Ведь я тоже прошла через боль утраты единственного возлюбленного, моего мужа. И когда новая любовь стала заполнять пустоту души, я, как и вы, испугалась.
– Новая любовь? – удивилась девушка.
– Да, природа не терпит пустоты. Душа не может не любить. Но мое сердце после смерти супруга стало принадлежать только одному человеку на свете, моему сыну, которого, как вы видите, я люблю совершенно безумно и не скрываю этого. Если бы у вас был ребенок, вы бы, подобно вашей матери, перенесли свое чувство на него. И терзались бы угрызениями совести оттого, что тоска проходит. Любовь, как лекарство, врачует нежными прикосновениями, словно зализывает раны. И ваша боль тоже постепенно пройдет, как глубокая рана, которая неизбежно затягивается.
– Но я никого не люблю, кроме мамы, и вряд ли полюблю еще раз.
– Конечно,
