руки в карманы куртки, я старательно изображаю невинность на лице. Мне не хочется садиться за руль.
– Эм, да нет, пап, я лучше пассажиром.
На лице моего отца появляется разочарование, и я тут же ощущаю вину. Нужно было сказать что-нибудь…не знаю, веселое. Какую-нибудь шутку, например. Но на ум ничего не приходит.
Папа быстро прячет свое разочарование и беспокойство за маской натянутой улыбки. Он много времени проводит дома с самой весны. Когда его подолгу не было дома, я не замечала, как он постарел. Теперь я вижу множество мелких морщин вокруг глаз, заросшую челюсть с пробивающейся сединой, на лбу обеспокоенные складки.
Прежде чем отправиться домой, мы заезжаем на каток, чтобы забрать Ноя с хоккейной секции. Недавно ему исполнилось четыре, но он уже стоит на коньках.
– Ну, как ты, парень? – Папа по-отцовски взъерошивает волосы Ноя, когда он устраивается не в кресле, а на моих коленях.
– Круто, – запыхавшимся голосом отвечает Ной, и начинает в ярких подробностях рассказывать о своей тренировке.
Я уставилась в окно, на проносящиеся мимо знакомые дома и улицы. Мне не нравится быть такой. Меланхоличной. Но когда над тобой трясутся двадцать четыре часа в сутки, ничего не остается, кроме как грустить. Я сама себя лишила свободы.
***
Великий химик Уолтер Уайт однажды сказал: «Какая душа? Мы лишь набор химических элементов, не более». Эта фраза одна из миллиона причин, почему я люблю «Во все тяжкие». Обычно в фильмах и сериалах мы поклоняемся героям и это жутко достало. Мой герой – это антигерой.
Хелен стучит в мою комнату, когда я читаю параграф по химии и представляю себя второстепенным персонажем любимого сериала.
– Мы хотим сегодня поесть китайской еды, – говорит она, стоя на пороге моей спальни. – Есть пожелания?
Мы больше не ссоримся. Ну, это естественно, после всего произошедшего. Виноватое выражение на ее лице, когда она смотрит на меня, не сходит уже несколько месяцев. У нас с Хелен были проблемы, я не отрицаю этого. Но что бы между нами ни происходило, я не могу обвинять ее во всем. Скажу больше, я ее не ненавижу как раньше. Просто потому, что мне все равно. Все эти лица, которые смотрят на меня сейчас, словно я создала оружие массового поражения, слились в одну картину.
Постукивая ногой по ножке стола, я поднимаю голову от учебника и смотрю на Хелен.
– Как всегда, лапшу с брокколи.
В детстве маме приходилось обещать нам с Ноэлем золотые горы, чтобы мы съели хотя бы кусочек брокколи. Сейчас я ем ее по доброй воле.
– Хорошо. – Хелен все еще мнется у двери, будто решаясь сказать что-то еще.
Ее каштановые волосы обрамляют хорошенькое лицо с большими зелеными глазами. Раньше я твердила себе, что, будучи младше моего отца на целых двенадцать лет, она вышла за него замуж, преследуя корыстные цели.
– Что? – спрашиваю я.
– Ничего, – не сразу отвечает она. – Я позову тебя, когда папа
