не до того, чтобы выбраться из лужи. Паршиво ему было.
Я переступил через Козлова и направился в носовую каюту.
Мила лежала на койке. И ладно бы держалась за бортик или скобу в изголовье, которой немецкие конструкторы предлагали пользоваться при качке. Нет, она просто лежала, и если бы не уродливый комбинезон-непромоканец вкупе со спасжилетом, можно было бы подумать, что, вот, прилег человек покемарить, а тут ходят всякие, спать мешают.
– Мы на камни вылетели, – сообщил «всякий», то бишь я. – Но берег рядом. Пошли. Помогу.
– Ты ему помоги. – Мила повела подбородком в сторону кормы, где у трапа крючился Козлов. – А я сама. За вами.
Добравшись до Петьки, я пнул его пониже спины – обидно, но совсем не больно.
– Эй ты, кладоискатель хренов, вставай!
Петька заворочался и стал подниматься. Двигался он даже хуже, чем соображал. Но в итоге все для него кончилось благополучно. А что до синяков на ребрах, так это спишем на последствия шторма – одни из. Да, не сдержался, каюсь. Но ведь заслужил, тошнота! Если бы не его рассказы о пиратском золоте, мы бы у этих берегов не оказались, а шли бы себе к Марокко под штормовыми парусами и в ус не дули.
– Шевели сучками! – прикрикнул я, первым выбравшись в кокпит.
Петьку расклинило в проходе, он что-то мычал, и тогда я ухватился за плечевой ремень жилета и выволок Козлова из каюты.
Потом позвал:
– Мила!
И все. Больше ничего не помню. Очнулся я на берегу. Тогда же меня вывернуло раз, другой, и я снова отключился – теперь уже надолго, до утра.
– Как я здесь очутился? – спросил я Шелестову. – Кто меня вынес?
– А с чего ты взял, что тебя кто-то нес?
– Между прочим, я живой и на берегу.
– Когда я выбралась из каюты, ни в кокпите, ни на палубе никого не было. Я прыгнула в воду. Там было по пояс. Пошла к берегу. У самой кромки наткнулась на тебя. Вытащила.
– Спасибо.
– Я думала, ты – труп, а ты продышался.
– Тем более спасибо.
– Принято, – сказала Мила без улыбки. Я даже обернулся, чтобы убедиться: так и есть, серьезна, как на похоронах. Ох, и не нравятся мне дамочки с рояльными струнами вместо нервов. Мне бы чего попроще, попонятнее.
– Значит, никого больше не видела? – еще раз уточнил я.
– Никого.
– А следы?
– Здесь камни.
Ах, ну да, мог бы и сам сообразить. Камни, по следам не пройдешь, а без следов – только по запаху. Но талантливой псины Мухтара мы не имеем.
«Стоп, – одернул я себя. – Ты чего пургу несешь, уродец? Мухтары какие-то, девы с железными нервами. Тебе что, делать нечего?»
– Пойду пройдусь, – сказал я. И поразился, как дико прозвучали мои слова. Слишком обыденно для таких обстоятельств и такой обстановки.
– Я уже ходила. Сто шагов туда, – Мила показала налево. – Сто шагов сюда, – Мила показала направо. – Никого. На яхту надо. Напомним
