СИСТЕМА! Ответственность за убийство будет возложена на политиков, дельцов, чиновников, на всех скопом, без разбора. И они будут сметены вихрем народного гнева.
– И тогда придем мы! – сказал Военный.
Остальные промолчали. Но их глаза были красноречивы.
Председатель пошевелился:
– Журналист, – выдохнул он.
– И не просто журналист, – воскликнул Философ, – а телевизионный журналист. Кумир миллионов!
– Нет возражений? – спросил Председатель. – Тогда перейдем к персоналиям.
…Три месяца спустя Председатель и Военный сидели в тех же креслах перед камином и пили все тот же портвейн. Разговор не клеился. Наконец Военный мрачно спросил:
– Ну, скольких еще надо убить?
2000 г.
Репетиция смерти
Повесть
1
Жизнь менялась к лучшему. И вот доказательство – маленькое, но все же. Снова заработал кирпичный завод, в смысле – снова в две смены. А в 98-м думали: все, капец, не выживет в сверхновых-то экономических условиях, не будут реанимировать, раскатают бульдозерами под торговый центр, это когда-то завод был на окраине, а сейчас жилые районы вокруг, место что надо.
Но жизнь менялась к лучшему. Народ начал строиться, правда, все больше приезжие из недалекой Москвы, но и свои, местные, старались не отставать. Вокруг города, на холмах, по опушкам, рассыпались островерхие краснобокие коттеджи. Всем нужен был кирпич, и желательно – «кремлевский», полированный, чтобы штучка к штучке.
– Мужики, слышь, а жизнь-то к лучшему меняется, – говорила тетя Маня, крановщица с пудовыми кулаками. – Ну, едреныть!
Мужики охотно соглашались. Тетю Маню в коллективе уважали – за бесстрашие и умение так обложить матерком стропальщиков, что слабо не покажется. Заслушаться впору!
…Но сейчас крановщица кричала как никогда прежде. И крик ее – надрывный, вибрирующий, раздирал утренний туман, срывал с мест рабочих и гнал их на погрузочную площадку.
– А-а-а!
Около крановщицы собралась толпа. Задние напирали. Передние отругивались, они и сами ничего не понимали. Тетю Маню гладили по обтянутой брезентом могучей спине, говорили что-то успокаивающее, а крик все рвался сквозь прижатые к обветренной коже ладони.
– Чего ты… Ну, чего ты?
Мастер формовочного цеха, человек пожилой, разного повидавший, попытался отвести от лица женщины скрючившиеся куриными лапами руки. Не сразу, но ему это удалось. И все увидели накрепко зажмуренные глаза и рот с частоколом желтых от никотина зубов.
– Хватит орать!
Мастер по старой дружбе закатил тете Мане затрещину.
Наступила тишина. Крановщица разлепила веки, повела вокруг бессмысленным ошалелыми глазами, посмотрела вверх и заголосила вновь.
Мужики тоже запрокинули головы и оторопели:
