заколку. – Никто, кроме тебя, это оставить не мог.
– До меня, значит, оставили. – Катя перебросила заколку обратно и руки спрятала за спину, чтобы больше ей ничего не пихали. – Ир, ну скажи, это не моя заколка!
– Да? – Артур покрутил заколку между пальцами. – Я думал, твоя. Весь вечер вокруг дома ходил. А может, Маринина? Она любит всякую дребедень.
– Все выяснил? – начала наступать на него Ира. – А теперь катись отсюда!
Артур без возражений развернулся и исчез в сумерках. Только кусты зашуршали.
– Ходят тут, – вслед ему проговорила Ира и с разворота хлестнула Катю полотенцем. – А ты-то куда лезла?
– Ты чего? – возмутилась Катя.
– Того! – Ира кинула полотенце на рукомойник и взбежала по ступенькам. – Он приходил узнать, кто молоко брал! Ты ему сама и сказала.
– Ой, мамочки! – ахнула Катя. – Я случайно. Честное слово, случайно! Что теперь будет?!
– Честное слово тебе не поможет, – жестко произнесла сестра. – Заколдует тебя Валя, в мамонтенка превратит!
– Не хочу в мамонтенка… – со слезами в голосе протянула Катя.
– Не ори!
– Я не ору. Страшно только…
– Да ладно… Жили себе, и ничего не было. С чего это вдруг что-то начнется?
– Тебе легко говорить… Не твое имя Артур узнал!
– Если тебе говорить тяжело – молчи, – отрезала Ира.
Сестры вернулись в избу с надутыми губами и весь оставшийся вечер друг с другом не разговаривали.
После ужина бабушка сразу отправила их спать. Но они долго не могли уснуть, ворочались на большой кровати, прислушивались к тому, как рядом вздыхает во сне бабушка, как хлопает дверью бегавший туда-сюда Пашка. Уснули они одновременно, как обычно у них и происходило, и снилось им почти одно и то же.
Сон их был тревожным. Они метались по кровати, сдергивая друг с друга одеяло. Так же метался их яркий сон. Все началось с разноцветного круговорота. Из смешения красного, синего, зеленого и желтого цветов появился лес, высокий и светлый.
Из-за деревьев вверх бьют лучи солнца, оглушительно кричат птицы, бабочки мельтешат, мешают разглядеть дорогу. Они бегут. Бегут быстро, так быстро, что только мыски ботинок мелькают перед глазами. Широкая дорога петляет между деревьями… Березы, елки, березы, елки. Скоро впереди будет просвет, и они побегут еще быстрее. А дорога как будто липнет к ногам, и все тяжелее дается следующий шаг. Но им надо туда, на опушку, надо торопиться. Птицы назойливо кричат, не позволяют остановиться, бабочки крыльями застилают глаза. А впереди их ждет что-то страшное. Оно их убьет, оно задушит! Поэтому надо разворачиваться и бежать обратно. Но этого сделать уже никак нельзя. Солнце поднимается высоко. Жарко. Нестерпимо жарко. Нечем дышать…
Но вот они уже на опушке. Тонкий ручеек бежит по краю леса, через него перекинута доска. А дальше – поле, круглится холм, и вместе со склоном холма поднимается деревушка. Небольшая, домов на двадцать. А дальше – опять поле и лес. И что-то
