было понятно, откуда она здесь возьмется. Ей трудно было представить, что по этой темной дороге тянется сплошной поток туристов или коммерсантов, которым постоянно нужна была бы гостиница.
Когда лес наконец закончился и показались впереди редкие огоньки, она решила, что на ночлег, наверное, разместят в деревенских домах. В университете, когда всех студентов посылали в колхоз картошку убирать, то как раз таким образом и расселяли, и если везло с хозяевами, то жилось совсем неплохо: пили парное молоко, ели домашнюю грибную похлебку и тыквенную кашу.
За широкими воротами, в которые въехал автобус, в самом деле были разбросаны невысокие домики, но на деревенские они похожи не были. Кира сидела в начале автобуса, поэтому оказалась в числе тех, кого разместили в первом из них.
Войдя в этот домик, она ахнула.
Посередине большой комнаты был накрыт стол. Он действительно был накрыт – вышитой скатертью. И поверх этой скатерти уставлен едой.
На круглом блюде лежали разноцветные лепестки рыбной нарезки – красные, желтые, серебристые. Рядом стояла большая деревянная миска с творогом. И еще одна, тоже деревянная, с крупно нарезанным хлебом. И сметана белела в маленькой крыночке; наверное, ею надо было заправить салат из помидоров и огурцов, пестреющий в очередной миске. И были еще соленые огурцы и помидоры – отдельно. И соленые грибы. И еще какие-то соленья, которые Кира видела впервые в жизни.
– А горячее-то какое, а!.. – восхищенно заметил фотограф.
Он поднял крышки двух стоящих на плите чугунков и шумно вдохнул пар, поднимающийся над желтыми картофелинами и над тушеным мясом.
Все это напоминало немецкую сказку про маленьких гномов, которые ночами убирают комнаты, пекут хлеб, шьют одежду и исчезают прежде, чем люди успевают их увидеть. И от того, что за окном была не Германия, а пятидесятая параллель, все это еще больше будоражило воображенье.
Вроде бы пообедали не так уж давно, но домашняя еда выглядела до того соблазнительно, что все сразу же уселись за стол, и ели, и смеялись, и болтали, и наконец почувствовали себя не случайно оказавшимися в обществе друг друга, а близкими людьми, которым чрезвычайно интересно рассказывать друг другу какие-то истории из своей жизни и слушать истории из жизни чужой, хотя какой-нибудь час назад никому из них друг до друга и дела никакого не было.
«Неужели все это только из-за домашнего творога?» – с удивлением подумала Кира.
Странно, но похоже, что именно так. Никаких других причин для взаимной любви выявить было невозможно.
Мало она все-таки знает о человеческих отношениях – вот что Кира вдруг поняла.
– Я тут на днях интересную штуку прочитал, – сообщил Денис, фотограф из «Коммерсанта». – Оказывается, по мимике люди распознают всего шесть эмоций: печаль, страх, гнев, отвращение, удивление и счастье. То есть европейские люди. А азиаты почти все это по лицу вообще не распознают. Поэтому им наши фильмы смотреть не очень-то интересно – не понимают, что это артисты изображают,
