с Богом квакер уверен, что он способен жить в полном соответствии с волей Божьей44.
Разумеется, для постороннего и скептичного наблюдателя это выглядит как квакерская иллюзия, будто такой регулярный канал связи с Богом у него есть.
Этому представлению о всеобщей доступности Божественной истины у квакеров всегда сопутствовало убеждение в абсолютном равенстве всех людей. Какое значение могут иметь социальные ранги, когда все могут получить один и тот же Внутренний Свет!
Из этого убеждения вытекали самые знаменитые особенности квакерского этоса.
Молитвенные собрания, которые занимают в квакерской религиозной жизни то место, какое литургия в жизни традиционных христиан, проходят обычно в полном молчании. Квакеры собирались по воскресеньям, обычно в тёмной комнате за пустым столом, где, склонив головы, сосредоточенно молча молились. В случае если кому-то казалось, что он (или она) увидел «Внутренний Свет» и получил через него какое-то откровение, он говорил об этом вслух. Но если никто не получает призыва говорить, то все просто расходятся в молчании – и уверяют, что это «совместное богослужение» «освежило» их силы.
Квакеры отвергали все почтительные по отношению к другому человеку жесты – такие как снятие шляпы45, обращение на Вы («You» вместо «thou»).
Тот же принцип «Внутреннего Света» побуждал их говорить пренебрежительно о клире, таинствах, церковных зданиях («steeple houses» – «дома со шпилями»: так говорили они, не желая называть множественные здания церквями, ибо настоящая церковь должна быть одна).
Квакеры категорически отвергали как англиканскую литургию – сложную, глубоко традиционную, тщательно разработанную, – так и пресвитерианскую, гораздо более простую. Всякую литургию они считали лишь средством отвлечения ума от Единого Святого (Holy One). Поэтому они не только сами не создали никакой литургии, заслуживающей такого названия, но и не испытывали ни малейшего почтения к литургиям у других христиан. Если квакеры по каким-то своим делам оказывались в чужой церкви во время проповеди, то могли, не испытывая ни малейшего стеснения, весьма дерзко прервать проповедника.
Одевались квакеры обычно просто, но ничего подобного монашеской униформе так и не выработали. Правило Уильяма Пенна по этой части было: «Выбирай себе одежду своими глазами, а не чужими», т. е. не заботься о мнении других. Для большинства это означало, что не надо одеваться роскошно. Однако сам Пенн одевался весьма элегантно, носил косички и букли, и его авторитета это не роняло.
Как вели себя квакеры в обществе, какие особенности поведения были характерны для них и определялись их принадлежностью к квакерству?46
При ответе на этот вопрос прежде всего хочется заменить слово «общество» на «социум», потому что своё религиозное объединение квакеры назвали не церковью, а себя не квакерами, а Обществом друзей (Society of Friends) и «Друзьями».
Основные
Согласно православным представлениям, жизнь в полном соответствии с Божьей волей – это цель, которую должен ставить перед собой настоящий православный, однако достижение её представляется весьма сложной задачей, решить которую удаётся даже далеко не всем праведникам. Проблеме этой посвящена известная книга современника У. Пенна – святителя Иоанна Максимовича (1651–1715), Митрополита Тобольского и всея Сибири с 1711 г.: «Илиотропион, или Сообразование воли человеческой с Божественной волей» (1714).
Связанные со шляпой церемонии имели тогда специальное название: «Hat-Homage».
Социально-экономической характеристике квакерства посвящена значительная часть книги: Павлова Т. А. Джон Беллерс и английская социально-экономическая мысль второй половины XVII в. М., 1979. Главный герой книги – квакер, бизнесмен и публицист Джон Беллерс (Bellers, John, 1654–1725). В книге дан марксистский анализ британской ситуации, со всеми его достоинствами и недостатками. Подробно и критично описана социальная структура, имущественное неравенство, в том числе и нищета. Но всё это показано только в статике, а не в динамике: не поставлен вопрос, кто к какому улучшению своего положения стремился и к каким изменениям в обществе это суммарно приводило. Квакерам посвящена 2-я глава книги – с. 59–100. Т. А. Павлова, помня, что Лильберн и Уинстенли, вытесненные из политики, нашли пристанище именно у квакеров, видит у квакеров «утопические проекты усовершенствования человека и преобразования общества в целом» (С. 64). «По социальному составу, согласно мнению большинства исследователей, квакеры были ближе всего к малоимущим и неимущим слоям городского и сельского населения. К ним принадлежали мелкие лавочники, ремесленники, подмастерья, батраки, наёмные рабочие, безземельные крестьяне-коттеры» (С. 65) Правда, тут же Т. А. Павлова упоминает, что есть и «другая точка зрения». Её придерживается Ричард Т. Вэнн (Vann), профессор Уэслианского университета в Миддлтауне, штат Коннектикут, который участвовал в проекте по сравнительному изучению сохранившихся биографических данных примерно 6000 квакеров. Вэнн констатирует: «…ранние квакеры вербовали своих сторонников главным образом из среды имущих классов, прежде всего оптовых торговцев, джентри, йоменов». Как видим, точка зрения Вэнна – на самом деле не другая, она совместима с первой: ведь квакеры могли стремиться обратить в свою веру прежде всего людей из знати, но могло оказаться, что охотнее к ним шли люди из низов. Далее, Т. А. Павлова указывает, что враги квакеров изображали их людьми низкого сорта и презренной частью человечества, и замечает, что принимать такие оценки как истину было бы наивно. «Гораздо существеннее, что сами квакеры называли себя бедняками, жалким, презренным народом», – что было просто-напросто подражанием ранним христианам. Однако в другой связи Т. А. Павлова цитирует одну из петиций Пенна, поданную парламенту Якова II: в ней утверждалось, что многие из посаженных в тюрьму квакеров обеспечивали работой на своих мануфактурах по 200–500 чел., а в казну вносили в виде налогов большие суммы (С. 67). Из этого ясно, что квакеры не считали богатство пороком, не стремились ни к обобществлению, ни к уравнению состояний. Квакеры-бедняки не стремились организоваться в силу, способную всё отобрать у собственников и ввести социализм. Они стремились разбогатеть, чтобы и самим жить лучше, и из своих доходов помогать собратьям.
