ставил. А им суд, говорят, даже на фронт отправлять стали. Ну, ты, Коля, сам посуди, какие из них солдаты, если они только и умеют, что замок с ларька сорвать или подрезать сподтишка!
Он вдруг остановился, взмахом призывая Суконникова молчать.
Впереди был одноэтажный маленький магазин, перед которым на ветру покачивалась одинокая лампочка.
– Что? – севшим от волнения голосом спросил Суконников.
– Да не пойму, – сказал Никодимыч и расстегнул кобуру. – Тени какие-то в окне почудились. А кто в магазине ночью может быть?
– Ничего не вижу, – сказал Николай, добросовестно вглядываясь в слепую темноту окна.
– Вот и я не вижу, – сказал Никодимыч. – А ведь мельтешило что-то.
В маленьком дворике магазина стояли бочки, и у сарая высилась груда ящиков.
Замок на служебной двери со стороны двора был сорван.
– Вот, – удовлетворенно сказал Никодимыч. – Значит, не почудилось.
– Может, ушли уже?
– Как же, ушли! – хмыкнул Никодимыч. – А чью ж тогда харю я в окне видел? С фасаду они не вылезут, там все в решетках. Значит, на нас пойдут!
Он подобрался к двери, распахнул ее ударом ноги и крикнул:
– Эй, хевра! Выходи по одному! Руки за голову, оружие на землю!
Ему бы сбоку стоять, а так первый же выстрел из темноты магазина угодил ему в шею. Никодимыч засипел, хватаясь за рану рукой, и осел.
Суконников даже сам не заметил, как наган у него в руке оказался.
– Слышь, мусорок, – сказали из пахнущей старыми пряниками и соленой селедкой темноты. – Ты нас не видел, мы уходим. Годится?
– Вам теперь отсюда только в морг, – сказал Суконников, щупая шею напарника. Рука попала на что-то теплое и липкое. Кровь – понял Суконников.
Он засвистел.
– Кодя! – сказали в магазине. – Заткни этого соловья. Сейчас сюда вся мусорня сбежится!
Суконников уловил движение в сумрачном проеме и выстрелил.
В магазине кто-то вскрикнул.
– Ладно, мусор, – сказали из магазина. – Банкуй! Твоя удача, краснюк. Только не стреляй больше, мы сдаемся!
Из открытой настежь двери вылетел пистолет. По виду – немецкий вальтер.
– Свет в магазине включи, – сказал Суконников.
Он не обольщался. Приходилось ему брать немцев в блиндажах. Немцы разные бывают, один сразу сдается, другой для виду руки к небу тянет, а в это время его камрады из-за спины бойцов расстреливают. Да и Никодимыч, тихо хрипящий у стены магазина, к спокойствию не обязывал.
В слабо освещенном проеме показался верзила в солдатском обмундировании без погон. Это, конечно, ни о чем не говорило, полстраны в таком виде ходило, но вполне могло оказаться, что магазин грабили дезертиры, а этим вообще терять нечего было – трибунал им мог выписать билет только на одну станцию, конечную.
– Слышь, мусорок, –
