к автаркии; таков результат стремления к главенству государства в экономических вопросах.
В мире свободной торговли и демократии нет стимулов для войн и завоеваний. В таком мире не имеет значения обширность территории, на которую распространяется государственный суверенитет. Граждане такой страны не получают никаких выгод от присоединения соседних территорий. Благодаря этому территориальные конфликты могут рассматриваться беспристрастно; можно без особых душевных терзаний проявить справедливость по отношению к требованиям других народов о самоопределении. В условиях свободной торговли Великобритания щедро предоставляла своим заморским колониям статус доминионов, т. е. фактической автономии и политической независимости, и уступила Ионийские острова Греции. Швеция не прибегла к военной силе, чтобы предотвратить отделение Норвегии; королевский дом Бернадоттов утратил норвежскую корону, но рядовым гражданам Швеции было безразлично, является ли их король также и сувереном Норвегии. В эпоху либерализма люди верили, что плебисциты и решения международного трибунала способны мирно разрешать все международные конфликты. Считалось, что еще предстоят отдельные войны и революции, потому что необходимо сокрушить последних тиранов и разрушить сохранившиеся торговые барьеры. Но когда эта цель будет достигнута, причины для войн исчезнут. Человечество сможет направить все силы на повышение всеобщего благосостояния.
Но, предаваясь описанию благоденствия в мире либеральной утопии, филантропы не заметили усиления новых идеологий, приготовившихся вытеснить либерализм и утвердить новый порядок, чреватый антагонизмами, для которых не удастся найти мирного решения. Они не увидели этого, потому что рассматривали новые умонастроения и политический курс как продолжение и воплощение основных принципов либерализма. Антилиберализм завладел общественным мнением под личиной истинного и подлинного либерализма. Сегодня псевдолибералы поддерживают программы, совершенно несовместимые с принципами и доктринами старого либерализма. Они поносят частную собственность на средства производства и рыночную экономику, восторгаясь тоталитарными методами управления экономикой. Они требуют создания всемогущего государства и прославляют любые меры, усиливающие власть чиновничества и правительственных агентств. Они объявляют реакционером и экономическим роялистом каждого, кто не разделяет их страсть к регламентации.
Самозваные либералы и прогрессисты искренне убеждены, что являются истинными демократами. Но их представление о демократии совершенно противоположно тому, которое существовало в XIX в. Путая демократию с социализмом, они не только не видят того, что демократия и социализм несовместимы, но еще и верят, что социализм – это и есть подлинная демократия. Из-за этой ошибки они рассматривают Советскую власть как разновидность народного правления.
Европейские
