товаров на ночь. На внутренних поверхностях створок была нарисована своеобразная реклама с перечнем товара.
– Темно-то как. Покупатели хоть видят, что берут? – стал осматриваться Серёга внутри.
Ничипор стрельнул в него глазами, но промолчал.
– Муку и что-то крупногабаритное прямо с телеги продают, – просветил я. – В самой лавке то, что пользуется спросом у крестьян: гвозди, пилы, табак, соль, сахар, немного чая, но его мало покупают. У самих крестьян скупаем то, что привозят они: сырую шерсть, пеньку, смолу. С этим товаром батька едет в Ростов и дальше.
– Бумагу для письма двадцать стопок закупили, – вклинился в перечисление ассортимента Ничипор.
– Тоже ходовой товар у крестьян? – хмыкнул Серёга.
– У Лукашина тюки на барже подмокли, вот мы и купили за рубль всё, – пояснил Ничипор. – Может, кому писать или на скрутку табака сойдёт. По субботам у нас тут знатные торги.
– Торги, может, и знатные, – вздохнул Серёга, – но товар убогий. Никакого размаха коммерции. Ещё и воняет.
Ничипор обиженно надулся, снова принялся листать амбарную книгу и с разговором больше не лез. Мы же с Серёгой вышли из лавки.
– Как этот Ситников ещё стал купцом второй гильдии? – недоумевал Сергей. – Там же какие-то солидные деньги положено иметь.
– Дела у Ситникова шли неплохо. Но в позапрошлом году он на зимней переправе потерял крупную партию товара. Двух лошадей погубил, хорошие повозки и сам товар. До сих пор не оправился от той потери, но, молодец, держится на плаву. По пятьдесят рублей платил за обучение сына в гимназии.
– Нужно что-то делать, как-то поднимать доходность заведения, – продолжал рассуждать Сергей, оглядывая строение снаружи. – Например, побелить лавку изнутри, чтобы помещение зрительно светлее стало. Запретить посетителям мочиться позади лавки.
– Можем и побелить, – не стал я возражать. – Заодно порядок наведём и ревизию Ничипору устроим.
Мы вернулись в лавку.
– Что там за бумагу писчую купили? – заинтересовался Серёга и попросил ему показать.
Бумага мало того что была изначально серой и рыхлой, так ещё из-за того, что подмокла, местами заплесневела и пошла волнами.
– С табаком вместе возьмут, – оценил я её.
– Для рисунка тоже годится, если чуть под прессом подержать, – рассматривал Сергей один из листов. – Пером я мог бы что-то графичное изобразить.
– Не купят, – сразу прервал я его. – Кому твои картинки нужны? Это же не икона и не царь-батюшка.
– А что, царя купят? – встрепенулся Сергей.
На эту тему и я задумался. В памяти Коленьки аналога не имелось. Но сам я помнил, что в дореволюционной России крестьяне всякие лубки с картинками покупали, изображения царя пользовались популярностью.
– Если где-нибудь найти фотографию, то можно нарисовать портреты. Оформить в деревянную рамку, – продолжал
