вы, кажется, увидели достаточно для вашей статьи, – сказал пристав. – Но, черт возьми, если вы столько видели, вы должны быть хладнокровнее! Вы страшно бледны…
– Да, у меня вдруг закружилась голова… это сейчас пройдет…
– Ну, идемте, – ответил пристав, указывая Кошу дорогу, и прибавил вполголоса, обращаясь к своему помощнику: – Все они, эти журналисты, одинаковые! Они всегда видели «более страшное», но когда оказываются лицом к лицу…
Кош не расслышал его слов, но, видя, что пристав что-то тихо говорит своему помощнику, указывая на него глазами, он решил, что выдал себя, и подумал: «Боже!.. Какой же я дурак!..»
Проходя по комнате, репортер взглянул на себя в зеркало. Лицо его отражалось так же, как и вчера, но сегодня оно показалось ему гораздо более бледным. Круги под глазами были темнее, судорога, искривившая губы, более зловещей. Ему почудилось, что именно так выглядит приговоренный к казни, когда палач тащит его на эшафот.
Кош отвел взгляд и неуверенным шагом, ссутулившись, вышел из комнаты. Хладнокровие вернулось к нему только на улице. Кош улыбнулся своему страху и сказал, садясь в экипаж:
– Положительно, я отвык от таких зрелищ. Извините меня… я вел себя позорно… непозволительно…
– Полно, это дело привычки… – отозвался пристав.
Экипаж, запряженный старой клячей, медленно катился по неровной мостовой. Солнце, на минуту было проглянувшее, опять скрылось. Все окуталось серой дымкой. Пошел снег, сначала легкими пылинками, затем крупными, тяжелыми хлопьями, медленно падающими на мостовую пустынной улицы.
Кош и его спутник молчали, оба погруженные в свои размышления. Кош протер рукой стекло кареты и посмотрел на мостовую, на дома и на снег. Ему очень хотелось узнать у пристава, что тот думает, но из чрезмерной предосторожности он не решался заговорить первым. Наконец, почувствовав, что такое упорное молчание может также показаться подозрительным, он спросил:
– В сущности, какого вы придерживаетесь мнения? Обыкновенное ли это убийство с целью грабежа или нужно искать более сложные мотивы?..
– Честно говоря, я оставляю мысли о краже в стороне. Конечно, я не стану вас уверять, что все в доме в целости; я даже убежден, что некоторые вещи, может быть деньги, похищены… Но это только для виду.
– То есть как это для виду?
– Очень просто: преступники постарались создать некую мизансцену, чтобы сбить полицию с толку.
«Однако, – подумал Кош, – неужели я напал на второго Лекока? Если так, то мне не повезло!»
И он прибавил громко:
– Вот это интересно! Признаюсь, мне и в голову не пришла бы такая мысль. Значит, задача становится очень сложной…
– Для поверхностного наблюдателя да. Но я за свою двадцатилетнюю карьеру сталкивался со всеми возможными типами и привык разбираться в самых запутанных ситуациях. Одним словом, если бы
