\И начинает по дому кружить, \Писанный маслом дымок сигареты». Личность поэта звучит диссонансом, мешая своим естеством, «слишком реальным и слишком живым». Что же тогда остается? У тех людей – зависть к любым проявленьям живого. У автора – предельная обостренность внимания – к нежности, к одиночеству, которое «скребется в сердце и мяучит», к старикам, у них «время загустело в крови», к городу, «уплывающему, как корабль, под грустный шорох солнечных часов».
В живом доме время тоже живое… «Мы будем плыть по медленной реке», – пишет Виктория, – настолько медленной, что хватит времени даже отправить письма детям и внукам… Целая программа ожидаемого счастья. Главное заключается в том, что оно осуществимо, ведь в каждом дне дышит Божья благодать, а любовь дарит ощущение Вечности:
Любовь не бывает на время,
Любовь вместе с нами растет,
И выше ее вдохновенья
Лишь ангелов Божьих полет.
У Вечности нет времени. И нельзя спрашивать: «Сколько лет тебе, мальчик?» – ведь ответа можно не дождаться, а если ответят, то, как пишет автор, «сердце заплачет». Может быть, потому, что «Вечность – для Бога обычный блокнот, где имена, телефоны и даты». А может, потому, что «земля пригодна для разлук, как небо для любви…». Живой дом вытерпит все! Разлуку, ранний уход из жизни, ревность… Потому что у него есть Ангел-хранитель. А еще в доме живет женщина, быть которой очень непросто:
Быть женщиной. Быть суетой мирскою.
Вселенской тайной. Смертною тоскою…
Звездой далекой, чтоб стремиться к ней,
И теплым домом до скончанья дней.
С живым теплым домом можно расстаться, как расстаются, покидая родительский дом. Поэтому в книге так трогательно прощание с детством, которое тоже огромно, как мир, как дом… Стихотворение «Кресты» программное в сборнике – оно объемлет пространство когда-то неделимой Родины, которое покидают, оставляя за собой горькие кресты, пепелища и «неизменный Отечества дым».
Есть в книге стихотворение, в котором тема расставания с домом, первозданным для вех людей, с раем, когда-то покинутым Адамом и Евой, обозначена предельно откровенно и в то же время неожиданно. Стихотворение называется «Ева». В нем Эдем стал трепетным воспоминанием для женщины, сотворившей первый домашний очаг. Ей каждую ночь снится эдем, она летит легкокрылой птицей в тот любимый милый дом. Еве достались небо в глазах, песни ветра, а еще – память… Она помнит, «каков настоящий свет, чтоб за живое держать ответ».
Ответ: за «живой дом», давший название этой книге.
Елизавета Иванникова,
член Союза писателей России
Старый город
Живой дом
Дом жив, покуда детский смех
В нем слышен.
Он бережет и греет всех,
И даже дышит.
Его дыханием сквозняк
Колышет шторы,
Он – будней милая возня
И разговоры
О чем-то бренном и пустом,
О чем-то важном.
Дом знает, что пойдет на слом
Потом, однажды.
И потому стремится жить
И быть полезным.
Готов любому услужить
Он безвозмездно.
Ночами сочиняет сны
Питомцам милым,
Завесу приоткрыть судьбы
Ему по силам.
Чужая память дремлет в нем,
Восторг и горе.
Он вечным служит маяком
В житейском море.
Далеко уведет судьба,
Но будут сниться
Ступени теплые крыльца,
Родные лица.
И все они стоят вокруг,
Бодры и живы.
Где доброе пожатье рук
Дарует силы.
Где связки звонкие ключей
Висят в прихожей.
Где дух высоких куличей
Весной тревожит.
Где солят летом огурцы,
Капусту квасят.
Где мы всего лишь сорванцы —
Маруси, Васи…
Где фикус тридцать лет растят,
Видавший виды.
Куда вернешься, и простят,
Забыв обиды.
«Мой город уплывает, как корабль…»
Мой город уплывает, как корабль,
Под грустный шорох солнечных часов.
С ним тонкая, как ниточка, печаль
Змеится
