дяде нельзя на качели. Пойдем к тете, и потом будем кататься, – ощущение безнадежности своего родительского положения охватывало Виталия. Ему хотелось взять сына за руку и вытащить из машины. Так нельзя было поступать. И от этого становилось жаль себя.
Насупившееся лицо сына говорило о приближении истерики. Водитель кашлял. Так делают тактичные люди, намекая вместо слов.
– Матвей, я забыл про мороженое. У тети тебя ждет мороженое.
– Пошли, – мальчик обрадовался и поспешил выйти из машины.
Виталий радовался маленькой победе. Он искал глазами хоть какой-то киоск или автомат, в котором можно было купить обещанное мороженное и избежать истерики. Впрочем, та не была бы лишней в кабинете диагноста.
Глава 40
Руки. В них было что-то не схожее на руки, принадлежащие другим. Она это помнила. Хотелось ли ей обновить воспоминание? Ответ казался очевидным.
Знакомая комбинация цифр отдавала отчуждением. Недавняя встреча придавала уверенности.
– Да, – голос не стал мягче: он так и остался чужим.
– Я не вовремя? – собственное поведение казалось нелепым.
– Алина, я наберу тебя сам.
Он отключился. Резко. Этого следовало ожидать. Но зачем он её касался? Он дал надежду. Или нет?
Алина подошла к зеркалу, внимательно всматриваясь в свою копию, почему-то казавшуюся другим человеком. Тем, кто живет по ту сторону. Во снах. Именно там она была счастлива. Новый профиль медицинской практики казался верным направлением. Но он не мог сделать её счастливой. Помогал на время выходить из не сложившейся реальности. Туда, где фантазии становились осязаемыми. Она хотела научиться их чувствовать. Кожей. Телом. Впитывать запах. Прикасаться. К кому-то. Не к нему. Нет. Только не к нему.
Из записной книжки телефона был удален номер. Она не любила лишнего. Того, что ей больше не понадобится.
Глава 41
Голос из телефона грохотал в ушах. Он не сомневался, кто донес и мысленно благодарил Платона Валентиновича.
– Последний раз тебе говорю – не мешать!
– Я не буду заниматься этим делом, – генерал не ждал согласия.
– Ты не будешь отстранен. Не путайся под ногами.
– Вы не с рядовым разговариваете, – гордость не позволяла себя топтать, но в беседе с министром давать ей волю было напрасным делом.
– Имею право. Истомов будет подчиняться моему человеку. Твоя задача подписывать все бумаги. Все. Что не понятного? – Максим Олегович не умел не срываться на крик, особенно, если приходилось повторять приказ.
– Понятно.
– Отлично. Не давай мне повод опять звонить.
Разговор прервался. Об этом уж точно он не жалел. Собственная бесполезность зияла, как дыра на видном месте рубашки. Он не позволял себе выглядеть неопрятно. И поступать. Теперь приходилось. Стремительно завершившийся разговор выставил его в собственных глазах охредью.
Пустой лист бумаги заполнялся одним
