по десять минут ждать у каждой двери, то начальство непременно заподозрит меня в том, что я вместо исполнения своих обязанностей разгуливаю по кабачкам, и пожалуется высшему начальству…
– Правда, правда, дядюшка Этьен!.. – ответил ему Сильвен. – Давайте письмо и не беспокойтесь – оно будет передано по назначению.
– Большое вам спасибо, милейший, и до свидания!.. – И деревенский фактор приподнял свою соломенную шляпу, вытряхнул пепел из трубки и быстрым шагом направился дальше.
В замке по-прежнему царило молчание, и яблочная аллея оставалась пустой.
– Они, черт возьми, просто насмехаются над нами! – сердито закричал Сильвен. – Тысяча чертей! Но подождите, я могу поклясться чем угодно, что заставлю их услышать!.. – И он опять принялся звонить и звонил секунд двадцать-тридцать с неистовой силой.
Когда он перестал звонить, до всех троих смутно долетел какой-то слабый, неопределенный шум.
– Слышали? – воскликнул Сильвен.
– Да, – ответила Колетт. – Мне кажется, да, я слышала что-то… но что же?
– Пожалуй, это был стон, – пробормотал мальчик, принесший мясо.
В ту же самую минуту Раважо, большая сухопарая собака, вскочила с места, прыгнула к решетке и, просунув морду между перекладинами, вновь издала то зловещее рычание, которое так не понравилось ее господину незадолго до этого.
II
Сильвен пришел в ярость от такого неповиновения. Он схватил собаку за ошейник, грубо отдернул ее назад, едва не задушив, и с такой силой отбросил в сторону, что несчастное животное скатилось в глубокий ров, где и осталось лежать неподвижное и дрожащее. После этого он стал внимательно прислушиваться, надеясь снова уловить долетевший до них звук. Но больше ничего не было слышно… Всей троицей стало овладевать смутное беспокойство.
– Все это как-то неестественно, – первым заговорил Сильвен.
– О да! Весьма неестественно, – подтвердила Колетт.
– Жак Ландри, – продолжал Сильвен, – всегда на ногах с раннего утра, зимой и летом, это всем известно… Часто, проходя мимо парка еще до рассвета, я слышал, как он, старый моряк, посвистывает и разговаривает сам с собой, осматривая со всех сторон ограду…
– Мариетта тоже не ленива, – прервала его Колетт, – и не любит, когда ее корове, козе и курам приходится дожидаться своего утреннего корма…
– А Мунито!.. – вдруг воскликнул Сильвен. – Мы о нем совсем забыли… Мунито, который на летающую муху, бывает, лает так долго и громко, что хрипит до следующего вечера! И он даже не шевелится!.. Я звонил так, будто за мной гонится целая толпа разбойников, а Мунито хоть бы что!.. Раважо ворчит и сердится, а Мунито молчит!.. Что бы это могло значить? Разве только Жак с Мариеттой ушли куда-нибудь, взяв с собой и собаку?
Колетт отрицательно покачала головой.
– Ушли?.. – переспросила она. – Оба?.. И куда им идти?.. Но Мариетта по крайней мере осталась бы в замке, чтобы дождаться
