вершин и неспешно начал спускаться в долину. Следующий пузырь алчно взвихрился каскадом молний, засиял и, оказавшись не в силах сожрать добычу, лопнул, озарив мир холодным пламенем.
Никто кроме Алины не видел этого действа, опустевшая деревня давно замолкла, даже собачонки не оставалось среди домов, перепуганные люди торопились сейчас непрогаченными тропами, стремясь достичь лесистых островков, где надеялись отыскать спасение. И даже если кто-то оглядывался на брошенное село, то видел сквозь ветви лишь грозящее голубое зарево и не мог различить, что же там происходит.
Когда уже под утро, родились молнии на опушке знакомого леса, Алина медленно поднялась и сделала первый шаг навстречу тому, что двигалось сквозь затворище. Вчерашний пузырь, так и не успевший успокоиться, взорвался прежде, чем Алина вышла за околицу. Поле, холм, с которого начисто слизало дядькину мельницу, россыпь камней, вывезенных с пашни к лесу… Затем завалы разбитых, полусъеденных деревьев. Только что здесь пировало затворище, а теперь нет ничего, лишь бурелом, почерневший мох, жухлая трава и хрусткий колотый лёд под босыми ногами. Лёд такой неожиданный в жаркую июльскую пору, когда ночи столь же тёплы, что и дни.
Затем Алина увидела человека. Он медленно, словно на ощупь, пробирался меж раздробленных стволов, путался в обсосанных ветвях, карабкался на выворотни, хотя совсем близко оставался кусок почти свободной тропы. И всё же человек шёл, а не бесцельно топтался на месте. Ни разу он не свернул в сторону, ни на миг не прекратил механически-замедленного движения. На человеке была обычная дорожная одежда, за спиной котомка, затянутая на горловине ремнём, в руке – вычурная можжевеловая палка с обожжённым концом. Ничто в его внешности не возмущало взгляд: просто путник, который только что прошёл сквозь затворище.
Алина кинулась навстречу, и лишь подойдя вплотную, поняла, почему так странно двигается незнакомец. Он был слеп, широко раскрытые глаза застлало льдом.
Рука незнакомца обожгла холодом: белая, твёрдая, словно костяная. Но Алина не отдёрнулась, а плотнее сжала ладонь на стылом запястье и повела путника прочь от россыпей голубого нетающего льда. Человек не дрогнул, не удивился и не воспротивился, он покорно пошёл следом, так что мгновенно пропало вспыхнувшее было воспоминание, как волок её, ухватив за руку, дядька Мефодий.
Назад, из замёрзшего леса, мимо мельничного холма, через нетронутые бедой поля, где вовсю колосится хлеб, к дому, отделённому от остальной деревни густым сливовым садом. В этом году сливы цвели на удивление, и теперь ветви гнутся от бремени ягод, едва успевших подёрнуться сизым налётом. Словно иней ложится на жёсткую сливовую зелень.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно
