пленников, зачастую не скрывавших секретных данных, и переход неустойчивых солдат на сторону противника (таких перебежчиков, которые составляли обычно хозяйственные команды, отказываясь брать в руки оружие, немцы называли «хиви»), и другие разновидности морально-политической деградации человека, одетого в серую шинель. Всего не перечислить.
Я говорю об этом не для того, чтобы принизить роль советского воина, как может показаться ультраправым патриотам, а для того, чтобы ультралевые критиканы подвига советского народа наконец поняли, какому врагу наша армия при всех её недостатках переломила хребет. Ведь отечественная историография Великой Отечественной войны наполнена и по сей день пополняется фальшивыми утверждениями о неумении русского солдата воевать, об отсутствии у него мужества и отваги. Причем это касается не только начальных месяцев войны, когда армия только осваивала «науку ненависти», но и последующих событий.
Наши противники, как я уже говорил, свидетельствовали об обратном. На восьмой день войны начальник главного штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека…» Ему вторит и Г. Блюмментрит, начальник штаба 4-й немецкой армии: «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия». Наши потери достигли пятидесяти процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против «русских». Мемуары германских участников Большой войны, потрясшей мир, подтверждают правоту немецких военачальников.
Им бы вовремя прочитать то, о чём писал ещё в середине июля 1914 года Алексей Николаевич Толстой, они бы, возможно, поостереглись ввязываться в баталии с русскими. «Русский солдат, – предупреждал писатель, – несравненен по устойчивости, неутомимости и хладнокровию. При отступлении он не падает духом, зато в преследовании врага он с боем будет идти по тридцати пяти, сорока вёрст ежедневно. Поэтому конец боя всегда катастрофичен на нашем фронте. Всякое сражение становится гибелью и катастрофой для врага. Его преследуют один день и другой, и третий, не дают опомниться, на его плечах вскакивают в укреплённые города, он бросает обозы, затем парки, орудия, отступление превращается в бегство, в панику».
Но над Гитлером будто кто-то стоял с плёткой в руках, погоняя его вступить в драку с Советами и провоцируя на поспешные действия.
В этих условиях Красной Армии пришлось наращивать боевую мощь непосредственно в кровопролитной войне, поставившей обе воюющие страны на грань выживания, успехи в которой зависели не только от солдатского мужества, но и от трудового героизма тыла. К чести Советского Союза он оказался продуманно и перспективно организованном не на один месяц или год. Чего не могла
