Кавказская гренадерская бригада оставалась без изменений и лишь усиливалась людьми из гренадерских и карабинерных рот прибывших полков.
Эти события совпали с общей реорганизацией армии, связанной с созданием корпусов на постоянной основе.
Алексей Петрович не желал расставаться со старыми офицерами-кавказцами, отправляя их с кадрами в Россию. Император требовал обратного. Ермолов хитрил.
Ермолов зашагал с плаца – строй шевельнулся.
– Ну-ка, балуй!.. – глухо прохрипел войсковой старшина, и солдаты снова вытянулись в струнку.
– Как он с имя, с их благородиями-то… – шепнул стоявший рядом старый солдат, служивший при Ермолове уж пятый год. – На нашего-то брата руку Лексей Петрович не подымет…
– Как же, не подымет, – пробормотал старшина и вытер усы. – Третьего дня является и спрашивает: «А что у тебя с постами, Якунов, где расположены?» А я возьми да соври. Бо не сам ставил, кухней занят был. Так он ночью пошел и проверил самолично. Да о том я потом узнал, когда он ночью в мою палатку зашел. Слышу – свистнуло… Всыпал мне тридцать горячих нагайкой и ушел молча.
– Да врешь!..
– Истинный крест! Сам считал… Лежу – пикнуть боюсь!.. Хоть через портки, а у Ермолова рука сам знаешь, камень перешибает… И ведь утром хожу я, зад поротый рукой держу… Горит синим пламенем зад-то!.. – простонал старшина. – А он подходит и молвит как невзначай: «А денщик-то у тебя, братец, ужасная свинья. Захожу ночью в твою палатку, а он в твою постель забрался и храпит. Пришлось выпороть скотину». Подбородок кулаком потер, крякнул и ушел.
– Да ты ж не солдат, а старшина, чай, – подумав, возразил ветеран.
– За дело… Нет у меня обиды на генерала Ермолова.
Через два часа в палатку генерал-лейтенанта Ермолова Алексея Петровича ввели шестерых стариков. В ветхих, свалявшихся веритах, в застиранных, потерявших всякий цвет, с лицами, отвердевшими от ветров и дождей, они представляли бы убогое зрелище, если бы не их взгляды. Злые, упрямые, они прятали их. Одного из старейшин ввели за руки, поскольку он был от старости слеп, и его глаза ничего не выражали.
– Вы знаете, кто я? – спросил, положив руку на эфес сабли, Ермолов. Богатырского роста, с загорелым лицом, явно уступающим в уходе штабным офицерам и придворным статским советникам, Алексей Петрович сидел за столом и смотрел ясным взором.
Казачий сотник, чеченец, перевел.
Подумав для приличия, старейшины вразнобой и нехотя закивали.
– Вы хорошо меня знаете? – повторил Ермолов, и сотник перевел.
Головы старейшин вновь пришли в движение. Генерала Ермолова они хорошо знали.
– А теперь, чтобы не было недоразумений и обид, переведи им в третий раз – они очень хорошо меня знают?
Старейшины подтвердили, что знают Ермолова очень хорошо.
– Так вот, слушайте меня и не говорите потом, что не слышали. Сегодня
