называлось «Мылен рож» и на вывеске было представлено изображением конкретно взмыленной морды разгоряченного жеребца.
– Ничего и не «фу»! – возразила Елка, повозившись, чтобы удобнее устроиться в кровати. – Ты представь: у меня живот прихватило, а в женский туалет очередь была, как в мавзолей!
– Фу! – снова скривилась Оля.
– Тебя бы на мое место, – Елка сделала страдальческое лицо и потянулась за бутылочкой с минералкой.
– Напьюсь – буду! – проворчала Ольга Пална, слегка переиначив крылатую фразу из «Бриллиантовой руки».
И приготовилась выдержать паузу в разговоре, потому что подружка явно собралась на затяжной водопой.
Она с треском откупорила бутылочку, с маху «состыковалась» с ее горлышком, запрокинула голову и разом влила в себя добрую треть содержимого. Это заняло всего пару секунд.
А уже на третьем далеко не чудном мгновенье Елка выронила бутылочку и упала на подушку, содрогаясь и хрипя. Глаза ее остекленели и уставились в потолок уже без всякого выражения. Пластиковая бутылочка, расплескивая жидкость, покатилась по полу – Оля машинально отдернула ногу, и по палате распространился характерный резкий запах.
Кто-то закричал, в коридоре послышался топот, дверь палаты распахнулась настежь, стукнув о стену. На пороге возникла фигура бабы Жени, отчетливо маленькая и яркая на фоне чьего-то просторного тела в белом халате.
– Нет, нет, ей сюда нельзя, – оторопело пробормотала Оля, но было уже поздно.
Елкина бабушка охнула, схватилась за сердце и осела на пол, как марионетка, которой разом перерезали веревочки.
«Вот не помню, хоть убейте!» – завихрилось в Олиной голове незабываемое, Елкино.
– Если принять внутрь несколько глотков уксусной эссенции или кислоты, то на первое место выходят поражения пищевода – его сильный, глубокий, большой площади ожог, – и человек может погибнуть от болевого шока!
Папа старался читать шепотом, но даже в таком виде его басовитый голос тревожил, как близкое гудение шмеля.
– Какой кошмар! – вполне искренне ужаснулся другой – не папин – басовитый голос.
Оля вспомнила его с трудом.
Ах да, это же Майкл. Мишка Суворин из параллельного класса.
Что это он тут делает?
Ах да, это же именно Мишка привел домой маловменяемую зареванную Олю. И мама, конечно же, постаралась его задержать – в надежде, что Майкл не просто бывший одноклассник, а нынешний или будущий кавалер.
Оле стало стыдно. Вдвойне стыдно: за маму, которая даже в такую минуту думала о том, кому бы навязать свою дочурку, и за себя, отвратительно разрыдавшуюся на плече у первого попавшегося мужика. Хорошо еще, что этим первым попавшимся оказался не совсем чужой человек, а бывший однокашник!
Впрочем, не будь Мишка ее – и Елки! – бывшим однокашником, Оля и не стала бы рыдать у него на плече. Хотя плечо для этой цели было
