Душа размягчилась, успокоилась. Тогда он и стал счастливым отцом. С ней был нежным – а с подросшим мальчиком вел себя, как воспитатель, наказывая и ломая, если не подчинялся. Заставил, наверное, многое пережить, страдать. Вырос сильный красивый молчаливый парень. Жалел мать, уважал отца, оберегал сестру, понимая, что это его семья. Но легко себя освободил, когда стал студентом, отселившись к бабке с дедом, обожавшим первенца. Для всех так было удобней. А потом он улетел в Америку продолжать учебу, а потом женился на американке и остался там, получив гражданство…. Американец. И все он делал молча, даже о таких вещах сообщая между прочим, когда прошло время. Программист, он работал в компании, офис которой был в одном из обрушенных небоскребов, – но об этом проговорилась его американская жена. До этого за столько лет он прилетал один и только на похороны: когда ушла из жизни бабка, а через полгода умер дед. Изредка звонил – давая понять, что жив, здоров, но и только. Когда мать, чуть не сойдя с ума, вызванивала его из Москвы сразу же после сообщений о том, что произошло там, где они жили, в Нью-Йорке, он, наконец-то ответив, вполне равнодушно сообщил, что приехал домой с работы и что у него все нормально. Но потом, через месяц, внезапно позвонил и сказал, что они прилетают, он и его жена. Может быть, что-то почувствовал, понял. Простил. Вернулось живое, родное: дом, семья. Но только потому, что гостил у них сын. Дочь – она жила отдельно. Он всегда исполнял ее желания, исполнил и это, против своей воли, не выдержав, сдавшись: слезы, почти мольбы капризной девчонки, захотевшей в свои шестнадцать получить свободу. Понимал: все равно когда-то это случится. Но когда станет взрослой… Когда создаст свою семью… И вдруг – ушла, оставив одних, лишив так больно своей любви.
После смерти родителей они берегли эту квартиру для нее… Она жила там, конечно, под присмотром, но впуская в свою жизнь уже только мать. Та все знала, и его еще долго обманывали, – а он верил, не догадывался, ничего не понимал. Какое же это было поразительное и нелепое открытие: что его невинная, как он думал, девочка стала женщиной и у нее был мужчина, которого она любила. Юнец какой-то смазливый. Жил в его квартире, спал с его дочерью. Присвоил, даже не спросив, ничтожество, мерзавец. Но как он был жалок, обманутый… Отец, которому лгала его дочь… Муж, которому лгала жена… Он вышвырнул этого парня – и все его шмотки, – а потом напился, ожидая прихода в мертвую квартиру дочери, чтобы застать ее в таком же, самом жалком, наверное, и унизительном виде. Нет, он не ударил ее, он даже не кричал на нее, он только хотел запретить ей так жить – грязно. А она сбежала, пропала.
После этого был другой – вполне взрослый и состоятельный, но поэтому как бы даже грязней, а она жила у него, с ним, пока ему хотелось о ней заботиться. Доверчивая, легкомысленная, добрая девочка. Любила, а потом страдала, оказываясь игрушкой в чьих-то руках. Мужчины менялись, как времена года. Бегала по съемным квартирам. И теперь жила где-то с каким-то типом. Гражданский муж… Это называется гражданский брак… И подлец ей внушал, что в этом случае оба они свободны: стало быть,
