уками и правнуками посетили музей. Среди множества диковинных экспонатов особенно выделялись балбал тас – каменные изваяния. Эти странные старинные скульптуры особенно заинтересовали моих потомков, они стали внимательно их осматривать.
Вдруг один закричал:
– Ата! Дед! Смотри! Они похожи на тебя!
Вначале я засмеялся, но, присмотревшись, оторопел. Неожиданное сравнение ребенка потрясло меня. Изъеденные ветрами многих веков, обожженные жарким солнцем, пропитанные запахом полыни и ковыли, закаленные самим временем, балбалы выражали спокойствие и терпимость степи, скрывали тайны вечности. И мое дубленое, морщинистое, широкое лицо, на котором лежали отпечатки пережитого – крови и пота, ярости и милосердия, огня и ветра, – наверное, казалось юному поколению частицей древности.
Таким я был в семьдесят лет, таким же остался и в девяносто! Казалось, время застыло на моем лице.
А теперь исполняется сто лет! За это бурное двадцатое столетие произошло столько противоречивых, потрясающих и умопомрачительных событий, что и пересказать невозможно.
Я давно хотел рассказать людям о пережитом и увиденном, но только значимом. Да, именно значимом, ибо все, что ты увидел и пережил, не всегда имеет значение для других. Но приходилось долго молчать. Во-первых, во времена железного занавеса и стального порядка было что скрывать, а во-вторых, взяться за перо – дело не простое, порою даже неподвластное многим. Однажды один из моих отпрысков подсказал идею – простую и очень доступную.
– Рассказывайте свою историю нам, а мы в это время включим диктофон! – убеждал он меня с жаром. – А затем наберем сказанное на компьютере, по ходу подредактируем, приведем в систему, запишем на флэшку и распечатаем в нескольких экземплярах – вот ваша книга и готова!
– Ну, ты умница, прям как прадед! – засмеялся я.
Одни говорят, что человек становится с годами мудрее. Другие же считают, что старики глупеют с каждым днем.
Наверное, правы и те, и другие. Почему? Да потому, что с каждым днем старцы забывают все больше и больше, теряют свои знания. Проще говоря, скудеет их память, глупеют они потихоньку. Но с другой стороны, история и опыт жизни, отшлифованные временем, становятся настоящим алмазом!
Итак, долгими зимними вечерами, после сытного ужина из конины, начал я свои рассказы по порядку, стараясь сохранить хронологию событий. В первое время очень стеснялся диктофона, начинал кашлять, сбивался и повторялся. Но затем привык, и слова потекли свободно, а внуки, правнуки и праправнуки слушали мой сказ с раскрытыми от удивления ртами. Наверное, престарелый ата-дед, которого они считали почти святым духом – аруахом, предстал теперь перед ними в совсем ином свете. Но, кажется, они меня зауважали еще больше!
– Ата! Как вы остались живы вообще?! И дожили до ста лет в добром здравии и ясном сознании?! – удивленно восклицали милые потомки.
– Я сам удивляюсь этому! Наверное, Всевышний хотел, чтобы вы появились на свет. И закалил, провел живым-здоровым через огонь и воду безбожников!
Но были и моменты, когда они просто не понимали сути сказанного. Наша история, тесно связанная с политической жизнью общества, была для них незнакомой и загадочной. Кажется, что прошло-то всего несколько десятков лет, все так очевидно и понятно. Ан, нет, оказывается, для нового поколения это уже хорошо забытое, точнее, совсем неизвестное прошлое. И они перебивали меня расспросами, и я не сердился на них за это. Даже был приятен их интерес к событиям и духу моего времени. Поэтому, по ходу повествования, приходилось совершать краткие экскурсы в историю и делиться своими соображениями на счет тех или иных явлений.
Когда закончил свой рассказ, продлившийся целую долгую зиму, милые потомки постарались и напечатали его на компьютере. Они хотели приукрасить и придать ему художественный вид, но я категорический запретил.
– Лучше естественная дедовская речь, чем приукрашенная фальшивка! – сказал я им. – Правда прекрасна в любой форме! Принимайте ее такой, какая она есть! А кому не нравится, пусть не читает. Не обижусь. Буду только рад, если история столетнего степняка заинтересует людей и останется в памяти потомков!
Они еще больше обрадовались и напечатали мой сказ в первозданном виде, лишь слегка подкорректировав, за что я был благодарен им и благословил.
Время, в которое мы жили, было удивительное и сложное. Наступил двадцатый век, цивилизация вовсю громыхала железными колесами, растаптывая все доброе старое, аэропланы рассекали небо, корабли бороздили океан. В то же время мы, кочевники, добродушные дети природы, даже не подозревали об этом и жили примерно так, как жили наши предки в старину.
Аульная вольница нам нравилась больше всего на свете. Мы чувствовали себя свободными людьми и очень гордились этим.
– Да не свободны казахи! – глубоко вздыхал в своих
